Слушающая женщина

Слушающая Женщина устроилась на песке, накинула на себя юбки и прислонилась лбом к камню. Это было круто и грубо. Сначала она обнаружила, что думает о том, что сказал ей Старик Цо, пытаясь по этому диагностировать свою болезнь. Было что-то в Цо, что беспокоило ее и очень расстраивало. Потом она очистила свой разум от всего этого и думала только о раннем вечернем небе и свете единственной звезды. Она заставила звезду вырасти в своем сознании, вспоминая, как она выглядела до того, как пришла ее слепота.

Вихрь ветра свистел через пинии в устье этого углубления в скале. Он зашевелил юбку Слушающей женщины, обнажив голубую теннисную туфлю. Но теперь ее дыхание было глубоким и ровным. Тень утеса дюйм за дюймом двигалась по песчаному пространству. Слушающая Женщина стонала, снова стонала, пробормотала что-то неразборчивое и замолчала.

Откуда-то на спуске полдюжины воронов испуганно вскрикнули. Ветер снова поднялся и упал. Ящерица вылезла из расщелины в скале, посмотрела холодными немигающими глазами на женщину и поспешила к своей охотничьей стоянке под грудой перекати-поля. Звук, частично заглушенный ветром и далеким, достиг песчаного места крича как женщина. Он поднимался и опускался, рыдая. Потом это прекратилось. Ящерица поймала слепня. Слушающая Женщина задышала.

Тень утеса сместилась на пятьдесят ярдов вниз по склону, когда Слушающая Женщина резко оттолкнулась от песка и поднялась на ноги. Мгновение она стояла, опустив голову и прижав обе руки к лицу - все еще наполовину погруженная в транс. Это было так, как если бы она вошла в скалу, а через нее в Черный мир в самом начале - когда там были только Святые люди, а то, что станет Навахо, было лишь туманом. Наконец она услышала голос и оказалась в Четвертом Мире. Она смотрела вниз через выходное отверстие, всматриваясь в Хостина Цо в том, что, должно быть, было расписной пещерой Цо. На полу в кресле-качалке покачивался старик, заплетая волосы веревкой. Сначала это был Цо, но когда мужчина взглянул на нее, она увидела, что лицо мертвое. Вокруг кресла-качалки расползлась тьма.

Слушающая женщина потерла костяшками пальцев глаза, покачала головой и позвала Анну. Она знала, какой должен быть диагноз. Хостину Цо понадобится Моntain Way Chant и Black Rain Chant. В расписной пещере была ведьма, и Цо был там, и был заражен какой-то призрачной болезнью. Это означало, что он должен найти певца, который знает, как пройти Горный Путь, и певца, который споет Черный Дождь. Она знала это. Но она также думала, что это будет слишком поздно. Она снова покачала головой.

«Девушка», - позвала она. "Теперь я готова."

Что она скажет Цо? Обладая чувствительным слухом слепых, она прислушивалась к шагам Анны Атситти. И ничего не слышал, кроме ветра.

«Девушка», - крикнула она. "Девочка!" Все еще ничего не слыша, она нащупала обрыв и нашла свою трость. Она осторожно вернулась к тропинке к хогану. Должна ли она рассказать Цо о темноте, которую она видела повсюду, когда голос говорил с ней? Следует ли ей рассказать ему о криках призраков, которые она слышала в камне? Сказать ему, что он умирает?

Ноги женщины нашли дорогу. Она снова позвала Анну, затем крикнула Старику Цо, чтобы тот подошел и повел ее. Ожидая, она ничего не слышала, кроме движущегося воздуха. Она осторожно шла по овечьей тропе, сердито бормоча. Кончик ее трости предупредил ее о кактусах, вывел ее из впадины и миновал обнажение песчаника. Он ударился о кочку мертвой травы и коснулся мизинца протянутой левой руки Анны Атситти. Рука лежала ладонью вверх, ветер принес немного песка, и даже на чуткое прикосновение Слушающей женщины она казалась ей не более чем еще одной палкой. И поэтому она, продолжая кричать и бормоча, прокладывала путь к тому месту, где тело Хостина Цо лежало, растянувшись рядом с его перевернутым креслом-качалкой - Человек-Радуга все еще выгибался на его груди.

»2«

Микрофон по радио затрещал, зарычал и сказал: «Туба Сити».

- Девятый блок, - сказал Джо Липхорн. «У тебя есть что-нибудь для меня?»

«Минутку, Джо». Голос радио был приятно женственным.

Молодой человек, сидевший на пассажирской стороне полицейской машины навахо, смотрел в окно на закат. Закат очерчивал грубую форму пиков Сан-Франциско на горизонте и превращал кружевные мазки высоких облаков в люминесцентную розу и отражался в пустыне внизу и на лице человека. Это было плоское монгольское лицо с крошечными морщинками вокруг глаз, придающими ему сардонический оттенок. На нем был черный войлочный стетсон, джинсовая куртка и рубашка в стиле родео. На его левом запястье были часы Timex за 12,95 долларов, которые держал тяжелый серебряный ремешок, а его левое запястье было прикреплено к правому парой стандартных полицейских наручников. Он взглянул на Лиафорна, поймал его взгляд и кивнул в сторону заката.

«Ага», - сказал Лиафорн. «Я это заметил».

Радио снова затрещало. «Две или три вещи», - сказал он. «Капитан спросил, есть ли у вас мальчик-Бегей. Он сказал, что если ты поймаешь его, не дай ему снова уйти ".