Слушатель (ЛП)

Некоторое время Леди хранила молчание, прислушиваясь к гудевшим жизнью дубам. Казалось, она слушала, как маленькие ночные насекомые рассказывают ей свои секреты, так же, как ее змея Сестра.

— Твоего папу называли Железноголовым?

— Да, мэм.

— Ты знаешь, почему?

— Нет, мэм.

— Был один несчастный случай. Я слышала о нем: бочонок смолы упал с платформы и ударил его по голове, сломав вместе с тем плечо и ребра. Но его голова, казалось, была сделана из железа, потому что на ней не осталось и следа. Да, дорогой мальчик, у него, должно быть, была твердая голова.

— Наверное, — ответил Кертис.

— Подойди ко мне, — поманила она, хотя ему казалось, что он и так стоит к ней слишком близко.

Она начала снимать перчатки. Когда он повиновался и неохотно шагнул к ней, она положила руки ему на голову, словно пыталась прочувствовать его череп.

— Тебя не мучают головные боли?

— Нет, мэм.

— Ты можешь предсказать, что произойдет завтра или послезавтра?

— Нет, — ответил он и чуть не улыбнулся, подумав, что, если бы знал вчера о том, что ждет его сегодня, он притворился бы больным и остался бы в постели.

Она продолжала исследовать его голову. Ее пальцы как будто были выкованы из металла.

— Я собираюсь рассказать тебе кое-что. У меня есть одна проблема кое с кем здесь. С другой женщиной. Она очень меня не любит. Я собираюсь подумать ее имя, а ты постараешься услышать. Давай.

Он прислушался, но все, что он слышал, это шум листвы.

— Нет, мэм, я не слышу.

— Ну, хорошо. Я собираюсь в скором времени покинуть Новый Орлеан. У меня на примете три места, где я могла бы поселиться. Хорошие, тихие места, где почти ничего не происходит. Я думаю о названиях этих мест прямо сейчас. Можешь назвать хотя бы одно из них?

— Нет, мэм, — сказал он. — Я не могу этого сделать.

— Хм, — отозвалась она. Было неясно, чего в ее голосе прозвучало больше: разочарования или убежденности. Она провела рукой по его лбу, надавила на него кончиками пальцев, и на этом экзамен, вроде бы, закончился. Но… — Ты когда-нибудь видел таких, как ты?

Он покачал головой.

— Нет. Ну… я такой же, как и все остальные, как мне кажется.

— Нет, — ответила она. — Вообще-то, я не думаю, что ты такой же, как все остальные. Беги к миссис ДеЛеон и приведи свою маму сюда. И принеси мне миску гамбо.

Когда Кертис выполнил поручение и привел Орхидею, мистер Мун и женщина в ярком головном уборе вернулись вместе с ними и заняли свои места. Леди забрала миску габмо.

— Так как, мэм? — нетерпеливо спросила Орхидея. — Что с ним такое?

Леди дала себе время немного насладиться гамбо, помешивая его деревянной ложкой, которую Кертис передал ей вместе с миской.

— Позвольте мне рассказать вам небольшую историю, — начала она. — Еще на плантации, когда я была маленькой девочкой, дочь повара — ей было тринадцать или четырнадцать лет, насколько я помню — сказала, что она говорила с человеком, который жил в Баскароле, а это находилось в семи или восьми милях от того, где были мы. Она говорила, что она слушала его, а он отвечал ей в ее голове. Верьте или нет, но она сказала, что он был старым мужчиной, плотником. Совершенно внезапно она начала знать все о молотах и прочих плотницких инструментах: о том, какого типа бывают пилы, пиломатериалы, гвозди… и другие вещи, которые она никак не могла бы узнать на плантации. Да, у нас там был плотник, но он был белым, и у него была семья. К тому же, он жил от нас довольно далеко, и поговорить с ним у нее не было никакого шанса. Все закончилось, когда друг Савины — этот плотник — вдруг замолчал, и она решила, что он переехал или умер. Так что… я слышала о таких вещах прежде. О таком даре — слышала. И, должна вам признаться, он очень редкий. С вашим мальчиком все хорошо, миссис Мэйхью. Похоже, у него светлая голова и чистая душа. Он хороший мальчик. Я клянусь, с ним все в порядке. Вы только что обрели в нем слушателя. Пока еще рано, он еще растет, но, тем не менее, он все же слушатель.

— Кто?

— Я сказала, что ваш мальчик — слушатель. Так же я называла Савину МакКейб и Ронсона Ньюберри. Я знала прежде только двоих, но периодически слышала о таких людях. Как я и сказала, этот дар очень редкий.

— Слушатель… — повторила Орхидея, и Кертис заметил, что в выражении лица его матери проскользнуло такое уныние, будто ее только что ударили молотком. — А что это значит? Он не в себе или что?