Служанка двух господ

Я вскочила, внутри всё клокотало от вспыхнувшего возмущения, за которым прятались смущение и смятение, и повернулась к нему. Да сколько можно!.. Морвейн-старший встретил вопросительным взглядом безмятежных голубых глаз.

— Что-то ещё, Яна?

Спокойно, спокойно, вдох-выдох, дорогая. Ну что ты ему сейчас заявишь? Не трогайте меня, ваши прикосновения меня нервируют? А в лоб получишь вопрос — почему. И соврать не получится... Потому что они мне нравятся, и меня это смущает? Так с Эрсанна станется задержать тебя тут ещё на немножко и... продолжить приучать к этим самым прикосновениям... чтобы не нервировали... Оно мне надо?!

— Спасибо, — удалось выговорить почти спокойно, но кулаки сжала до боли, скрыв их в складках юбки. — До вечера, милорд.

— До вечера, — показалось, или нет, уголок рта Морвейна дёрнулся, намекая на усмешку?!

Да тьфу на них, на обоих! Сидит тут, такой... вызывающе красивый, притягательный, наглый... Да, наглый! Думает, от поцелуя в шею и пары прикосновений растаю окончательно и забуду их с сыночком провокации? С разбегу, как же. Сделала реверанс, удержав рвавшуюся с цепи злость и желание мелко напакостить из вредности, развернулась и с достоинством, держа спину прямо, направилась к двери. Очередное дежавю — спину жжёт взгляд Эрсанна, и отчего-то чёткое ощущение, что... он доволен?!

Ядрить твою через коромысло! Похоже, напряжение последних дней и выходки обоих Морвейнов окончательно сорвали предохранительные клапаны, и если сорвать плохое настроение и ярость на них не получится, то... Я поспешила в кабинет. Там меня точно не найдут, и на двери есть простенький замок. Внешне спокойная, но внутри бурля, как долина гейзеров, я размеренным шагом направлялась к себе, напрочь позабыв про сервировку и Хлою. Перед глазами плавали багровые искорки, в ушах шумело — последняя стадия бешенства, когда здравый смысл накрывается тазиком и не отсвечивает. Хорошо, длились приступы всего несколько минут, не больше, и случались крайне редко. Если меня совсем уж достать до печёнок.

Зашла, аккуратно прикрыла дверь, огляделась. Стул с высокой спинкой, стол, заваленный бумагами, окно с весёленькими занавесками в цветочек. У стены стеллаж, деревянный, на полках тоже бумаги, где-то чистые, где-то исписанные. Надо бы прибраться, мелькнула отстраненная мысль, а потом взгляд упал на фарфоровую безделушку. То, что надо. Я подошла, взяла фигурку, и со всей силы ахнула о стену, смачно выругавшись трёхэтажным матом, как-то слышанным от пьяного военного, уже не помню, при каких обстоятельствах. Но в память врезалось.

— Придурки озабоченные! — прошипела, пнув осколки. — Коззззлы, ссскоты кретинистые! Н-ненавижууууу, обоиииих!.. — последние слова получились с подвыванием, и я резко оборвала себя, распахнув окно и высунувшись почти по пояс, вдыхая полной грудью свежий, сладковатый воздух, напоенный ароматами цветов из сада.

Ффуууу, вот это меня накрыло, однако. Так, ладно, две минуты истерики и берём себя в руки, дорогая, у тебя ещё сервировка и проверка спален на втором этаже. И к шести как штык, у себя! Осколки потом подмету, чёрт с ними. Ещё несколько минут потратив на медитацию на умиротворяющую картину сада, я прикрыла окно и пошла к двери. Самое поганое, что где-то ну очень глубоко в душе зрела уверенность, что моя злость и раздражение всего лишь оттого, что я боюсь принять правду. Которая заключается в том, что... игра Морвейнов мне нравилась. Нравилось, что со мной не сюсюкали, и в то же время не унижали, не издевались по-серьёзному. Провокации лордов заставляли постоянно держаться в тонусе, не расслабляться и быть собранной, внимательной, не допускать ошибок в работе. В большинстве увольнений в прошлой жизни причиной являлись именно эти не слишком полезные мои качества, рассеянность и невнимательность. Ну не люблю рутину, что поделать, и скучать не люблю, вот и занималась в свободное время своими делами. Что бесило начальников, и меня увольняли... Мда. Приехали, Яночка, поздравляю.

Подходя к столовой с чистыми листами под мышкой, пером и чернильницей, чтобы записывать, я уже почти успокоилась. Запихала все волнительные мысли и переживания поглубже, и сосредоточилась на деле: сервировка. Хлоя уже командовала горничными, у стены стояли несколько столиков на колёсах, со сложенным столовым сервизом из серебра, отдельно на подоконнике лежали открытые коробки с приборами, а бокалы под спиртное горничные носили из смежной маленькой комнатки, буфетной. На большом, длинном столе уже стояли вазы со свежими цветами, белоснежные скатерти красивыми складками спадали по бокам, украшенные цветочными гирляндами.

— Извини, — я виновато улыбнулась, остановившись рядом с Хлоей. — Пришлось задержаться.