Служанка фараона

Как много нового! Никогда не виденного! Как много волнующего! Но вот страшный бог - или, может, это зверь? или то и другое вместе? - закрыл свою ужасную пасть, и наш корабль снова закачался на воде. В тот же день мы достигли цели нашего путешествия, хотя и прибыли последними.

Потом я вижу, как стою под могучей, покрытой густой листвой смоковницей, дающей приятную тень. Рядом со мной моя мать и братья. Мы располагаемся на обширном поле на берегу Реки, возможно даже, что это сад, примыкающей к дворцу, теперь уж я точно не знаю. Все сокровища, которые прибыли вместе с нами из Пунта, разложены широким кругом.

Люди вокруг говорят негромкими голосами, и я чувствую, что всеми овладело ожидание чего-то важного. Внезапно до моего слуха доносятся ликующие возгласы:

- Макара! Макара! Добрый бог! Дай нам дыхание! - наперебой закричали вокруг меня.

- Кто это Макара? - шепотом спросила я.

- Как, ты не знаешь? - так же шепотом ответили мне. - Это великое тронное имя нашего повелителя, Доброго бога, который правит этой землей.

- А я думала, что ее зовут Хатшепсут и что это царица...

- Они оба, малышка, оба! Хатшепсут - наша царица, Макара - наш царь!

- Мужчина или женщина?

- Женщина, когда она смотрит на тебя. Мужчина, когда он восседает на своем троне.

Голова у меня пошла кругом. Как все это понимать?

Я не могла рассмотреть воздвигнутый трон, ведь мы, проданные люди, стояли дальше всех, но тут окружающие раздвинулись и образовали широкий проход - значит, Макара пройдет здесь, и я увижу Хатшепсут! Я судорожно пытаюсь представить себе того, кто в одно и то же время - царь и женщина. Похожа ли она вообще на людей? Или она так же далека от всех, как та статуя, которую поставили на берегу моря у меня на родине?

Если бы Ипуки был поблизости! Его-то я могла бы расспросить, и он бы мне все объяснил. Но я уже давно потеряла его из виду, а люди, стоявшие вокруг меня, сами мало что знали.

Как тихо вдруг стало! Она приближается? Но разве ее не приветствуют криками?

- На живот! - прошипели мне в ухо резко, но не громко. И я увидела, что стою одна-одинешенька, тогда как все остальные вокруг плашмя лежат на земле. Я в испуге сделала то же самое.

Неужели она уже прошла? Интересно, как она выглядит? Не такая ли она большая, неуклюжая и толстая, как Ити? Или же стройная, нежная и тонкая, как будто неземная? Никто из нас не мог этого сказать. Разве рабу дозволено лицезреть бога?

Моя мать уже поднялась с земли, и я увидела, что ее лицо покраснело от слез. И почему только она плачет? Все это совсем не было ужасным! Сама же я испытывала не страх, а только большую робость, но не удручающую, а трогающую душу.

Я глажу руку матери и спрашиваю:

- Что с тобой?

Я осмеливаюсь говорить шепотом, потому что вокруг уже давно снова стало шумно.

- Если б я только знала, какому богу здесь нужно молиться! запинаясь, отвечает мать. Я никогда не видела ее такой растерянной, как сейчас. - Амону? - продолжает она, обращаясь скорее к себе или к кому-то неизвестному, чем ко мне. - Но кто такой Амон? Или Себеку? Но кто такой Себек? А те, кого я знаю, так далеко!

Тогда я понимаю, что она подавлена и напутана всем тем чужим, непривычным, диковинным, что обрушилось на нас и смело все, что до сих пор было нашей жизнью. Я стою рядом с ней и чувствую, что меня влечет к себе и даже наполняет неясной надеждой как раз то, что так расстраивает ее. Могу ли я ей помочь? Могу ли я? Тысячу раз до этого я искала у нее поддержки, и всегда она утешала меня. Могу ли теперь я подбодрить ее?

Вдруг к моим ногам падает зрелый инжир. Я поднимаю его и протягиваю матери.

- Возьми, мама, съешь!

Мать пробует инжир, и ее лицо светлеет. Она отдает мне половину плода. Фрукты здесь сладкие, это я уже знала. Потом мать смотрит на могучие, широко раскинувшиеся ветви дерева, листья которого слабо шелестят на легком ветру, и внезапно падает на колени у его ствола и прячет лицо в ладонях. Я не знаю, то ли она плачет, то ли молится.

- На этом дереве живет какая-нибудь богиня? - спрашиваю я у одного из тех, кто стоит рядом со мной.

Он утвердительно кивает.

На душе у меня торжественно. Я осторожно обхожу вокруг могучего дерева, которое с трудом могли бы обхватить три человека. Я смотрю на ветви, в которых играет легкий ветер, и жду, что вот-вот увижу лик богини, наверняка наблюдающей за нами из полутьмы листвы. Интересно, похожа она на людей или, может быть, на животное? Однако мой взгляд теряется в густых зеленых зарослях ветвей, сквозь которые то здесь, то там все же пробивается солнечный луч. Мне приходится закрыть глаза, потому что их слепит сверкание пылинок, танцующих в луче света, а когда я их снова открываю, то вижу перед собой детское личико.