Служащий криминальной полиции

В лифте Харьюнпя наблюдал за выражением лица Норри. Чуть опущенные уголки губ говорили о каком-то беспокойстве, неудовлетворенности. Харьюнпя хорошо понимал, что для озабоченности были веские основания. Такое редко случалось, чтобы убийство оставалось до конца «темным» делом, да и объем работ, выполненных по делу Континена, должен был бы дать результаты, хотя бы слабые намеки на личность преступников. Создавалось впечатление, что на какой-то стадии расследования была допущена промашка. Эта мысль сверлила мозг Харьюнпя, пока лифт спускал его вниз, — он не мог знать, что и все остальные думали примерно о том же. Однако никто не осмеливался сказать об этом вслух. Харьюнпя быстро шагал в направлении Катаянокка. Воздух был свежим, небо — безоблачным. Над Суоменлинна[17] висел чистый серп луны.

Глава 12

Коусти Каарло Олави Каллинен считал обычным, когда его звали Олави, однако друзья сократили его имя до Олли.

В данный момент Каллинен сидел на нижней части двухъярусной кровати, упершись ладонями в колени. Руки у него были большие, весьма внушительных размеров, а сжатые в кулаки выглядели просто страшными глыбами из мяса, костей и суставов. Ладони казались гладкими подушками из мягкой ткани, пальцы торчали из нее ровными толстыми брусками, сужавшимися только в самом конце. Когда Каллинен сжимал свою лапу, суставы выпирали словно шипы.

Каллинен сидел, уставясь в черный бетонный пол, ибо он вызывал у Каллинена меньше неприязни, чем белые с грязными потеками стены. Всего десять минут назад Каллинен радовался тому, что остался хоть на часок один, но теперь уже раскаивался, Что не вышел вместе с остальными заключенными на прогулку. Сгустки размышлений и подробные картины происшедшего гнетуще действовали на его настроение, и внутри у него все замирало — так бывает в быстро летящем вниз лифте. В такие минуты он крепче стискивал руками колени. Пальцы сдавливали мышцы, вгрызались в сухожилия, доставали почти до костей. Тогда боль возвращала Каллинена к действительности. Ослабив хватку, он вскочил и удивленно огляделся по сторонам.

— Э-эх! — вырвалось у него. Он быстро провел своей лапищей по голове и пригладил волосы.

Поднявшись на цыпочки, он заглянул в расположенное под потолком окошко. Все его тело напряглось, на затылке выступили два мускула. В просветах железной решетки виднелся кусок неба, мохристый край тучи и две башни подъемного крана, одна из которых повернулась налево и исчезла. Иного Олли Каллинен и не ожидал увидеть. Он давно и в точности знал, что видно из окон третьего этажа с южной стороны восточного крыла Хельсинкской губернской тюрьмы. Каллинен прислушался. Из-за обитой железом двери доносился разговор тюремных служителей, кто-то из них позвякивал связкой ключей. Десятки голубей ворковали на карнизах. Из порта послышалось завывание дизельного паровоза, набиравшего скорость. Каллинен опустился на всю ступню и с минуту постоял неподвижно.

Коусти Каарло Олави Каллинен находился под следствием и был препровожден в Нокка до суда, перед которым должен был предстать по обвинению в четырех кражах и попытке воспользоваться без разрешения частной машиной. Предъявленные обвинения были безусловно серьезными, но не они заботили Каллинена. Это скорее даже веселило его. Он с удовольствием вспоминал, как во вторник вечером на прошлой неделе зашел к Рендлунду на Миконкату, стянул там хорошую отвертку, вскочил затем в автобус и вылез в Хааге[18]. Весь вечер он пил пиво в одном из местных баров, откуда, покачиваясь, вышел на улицу. Шоссе Юссилайнена показалось ему как раз подходящим местом: автомобилей хоть отбавляй, почти в каждом из них — стереомагнитофон и в дополнение к этой идиллии — рядом жилые дома. Каллинен начал с оранжевой «вольво». Он просунул отвертку между окном и ветровичком, повернул ее разок в нужном месте, и замок упал на пол автомобиля. Магнитофон был встроен в щиток, поэтому Каллинен не стал выдирать его, а вот черные колонки над задним сиденьем он сорвал запросто. Пластмассовое покрытие было, конечно, при этом нарушено, а ушки колонок остались на шурупах, но это не смутило его. Он знал, что такое случалось даже с его дружками-профессионалами по раздеванию автомобилей, хотя они пользовались при этом даже железными прутьями. С центральной консоли Каллинен сорвал еще футляр с магнитофонными пленками и бросил его в пластмассовый мешок следом за колонками. Выбравшись из «вольво», он окинул взглядом окна жилых домов, но не заметил ни одной любопытной физиономии.