Служба Богу и России. Статьи и речи 1904-1907 годов

Мы думаем и решаемся утверждать, что эти взаимные недоразумения и пререкания всегда будут, и всегда будет разлад между семьей, школой и жизнью, если не будет найдено и признано еще какой-либо более высокой среды и более прочной внутренней силы, способной проникнуть всех людей и эти частные союзы, проникнуть их и в себе самих, и друг с другом высшим единством и сгладить этот разлад. Вот почему теперь особенно, когда начинается новый год школьной подготовки, и юное поколение всех возрастов собирается в рассадники науки, хочется знать: будет ли это молодое поколение, наша надежда и опора жизни в будущем, восходить от силы в силу, чтобы в конце концов выйти "в полной силе духовной" на то дело творчества и обновления жизни, которое поставила на очередь современность. Ведь от кого же и ждать этой силы духовной, от кого и надеяться на честную и энергичную работу, как не от поколения молодого, обычно всегда одушевленного благими порывами и идеальными стремлениями. Только бывает, к несчастью, что эти идеальные порывы и эта удивительная иногда энергия тратится и расходуется слишком нецелесообразно, если не сказать больше, слишком неразумно. Тем-то и дорога юность, тем-то она и сильна, что может в порыве искреннего и сознательного увлечения своим личным одушевлением и примером вести за собой многих; и может она сделать многое и доброе, лишь бы только оказался добрый же и прочный запас "силы духовной". В чаянии этой доброй и могучей силы духовной от поколения молодого естественно, конечно, и самому молодому поколению, и тем, кто с упованием взирает на него, спросить: да где же искать ее, эту силу духовную, откуда же черпать ее, когда кругом все так убого и уныло, когда нет уже как будто и путеводных огоньков к источнику воды живой, да, пожалуй, нет и силы искать этот источник, и не то что нет силы, а как-то она замерла, как-то опустился человек и отвык от принуждения и настойчивости, как будто в параличе он. Можно по совести ответить на этот вопрос, и едва ли это будет напраслина и поклеп на современность: искать эту силу нужно уже, конечно, не в духе времени, черпать ее нужно не из той атмосферы, которая создана деятельностью героев безволия и вялости, нравственной беспринципности и убожества, и не из тех опять настроений общественной жизни нужно черпать ее, которые созданы героями грубой силы и пошлых инстинктов, поклонниками цинизма и эпикурейского чисто взгляда на жизнь. Вот это последнее настроение общественной жизни: цинизм и эпикурейство, - кажется нам, и убило в нас и продолжает убивать даже в юношеских чистых и горячих сердцах то светлое и высокое, что могло бы потом облечь будущего деятеля силой и мощью и вести его на подвиг добра. И опять не выдумка это и не поклеп на современность: не трудно видеть, что ценится теперь больше всего в жизни и за чем больше всего гоняются люди: легкий гешефт [2] и ловкая афера, удобство и сытость, вот что влечет к себе теперь гораздо больше, нежели честная стойкость и верность началам совести и нравственного долга. Теперь уж это настроение и направление общественной жизни получило ясную и точную даже научную формулировку; ибо не стесняются люди дешевой мысли и пера открыто говорить о нравственных нормах жизни как производных только формах и видах одного основного закона жизни человеческой - инстинкта самосохранения, глубже чего не желает проникать современная ученая мысль в природу человека. Не стыдится эта дешевая и продажная мысль (правда, в жидовском понимании жизни) констатировать и признавать, главное, вполне законной в современной жизни, как она выражается, "освободительную борьбу современного аморализма, индивидуалистического и социального, с нравственными нормами жизни", "так как эта борьба, по ее мнению, сама по себе является живым и ярким доказательством того, что обязательность нравственных норм есть только исторически преобразованная форма общественного принуждения". "В этом смысле между нравственностью и всеми другими нормативными формами - обычными, правовыми и т.д. - нет никакого существенного различия" [3].