Служба - дни и ночи [сборник]

— Вот так тихоня! Говорят, он ничем не интересуется, даже телевизор не смотрит, а оказывается, ему просто некогда.

Начальник встал из-за стола, прошелся по кабинету и остановился напротив лейтенанта:

— Вот вы и займитесь этим тихоней. И не забудьте, что у нас тоже совершены кражи из магазинов, причем точно таким же методом.

— Не забуду, товарищ полковник, — ответил Ларин и почувствовал, что краснеет. Это же он, Ларин, слушая однажды рассказ сторожа о том, что преступники заставили его выпить бутылку коньяка, не поверил и на оперативном совещании настаивал на более глубокой проверке. Антонов тогда сказал Ларину, что ему, работая инспектором уголовного розыска, придется еще не раз убеждаться в изобретательности преступников. И вот теперь Максим понял, насколько был прав начальник, когда считал, что преступники, заставляя сторожа пить спиртное, хотели пустить работников милиции по ложному следу. Пусть, мол, считают, что сторож сам причастен к краже. Лейтенант, еще раз взглянув на Антонова, спросил:

— Разрешите идти?

— Нет, подождите. В связи с тем, что раскрытием краж из магазинов занимается Ветров, поручаю вам обоим вместе и работать. Старший лейтенант приедет из командировки завтра, расскажите ему о Раховском и действуйте. Меня завтра и послезавтра в отделе не будет, вызывают на двухдневный семинар. Старшим в вашей группе будет Ветров.

— Все ясно, товарищ полковник, разрешите идти?

— Да, пожалуйста.

Ларин вышел в коридор и улыбнулся. Он был рад, что работать будет вместе с Ветровым, которому он, откровенно говоря, завидовал, потому что старший лейтенант работал над запутанным и сложным преступлением, а такие дела пока еще не поручались Ларину.

В деревне

В районном центре Ларин долго не задержался. Его сразу же познакомили с участковым инспектором Яськовым, которому буквально два часа назад было поручено исполнить телетайпный запрос о Раховском.

Среднего роста, крепкий, с загоревшим лицом, Яськов сразу же вызвал у Ларина расположение. Яськов говорил на белорусском языке. Узнав о цели приезда Ларина, он спросил:

— Чего ты ехал, если бумажку прислал? Я бы сам все сделал.

— Понимаешь, только мы направили вам запрос, как тут же сами получили бумагу. — И Ларин коротко сообщил Яськову все, что стало известно о Раховском.

— Да, брат, нам нужно всерьез заняться этим хлопцем. В нашем районе две такие кражи не раскрыты.

Оказалось, что Яськов знал Раховских, и, когда ехали в деревню, он рассказал Ларину все, что ему было известно о них.

В деревне они сразу же направились к председателю сельского Совета. Их встретила худенькая, невысокого роста женщина. Ларин, представившись, сразу же перешел к делу:

— Вы знаете Марфу Иосифовну Клещ и ее приемного сына Виктора?

— Конечно. У нас все люди друг друга хорошо знают.

— Анна Степановна, скажите, пожалуйста, что вам известно о них.

— Это не так уж сложно сделать. Виктор жил с отцом и матерью. Когда ему еще не было и восьми лет, мать неожиданно умерла. У нее оказался рак. Виктор жил с отцом — Леонидом Никифоровичем. Хороший был человек, трудолюбивый, непьющий. Его в деревне все уважали. Через три года после смерти Марии отец женился на Марфе Клещ. Эту бабу за ее склочный тяжелый характер у нас в деревне не любят. Я помню, как-то встретилась с Леонидом, стала с ним говорить, а он мне в ответ: «Не мешай, Анна, своим умом жить, мне надо сына вырастить, а без женщины в доме как же растить его будешь?»

В общем, поженились, а вернее, сошлись, и стали проживать в доме Марфы, а дом Раховских по ее настоянию продали. Тяжело Леониду с Марфой было. Она из него душу тянула, да и Виктору покоя не давала, в служанку превратила его. Он ей и белье стирал, и печь топил. Даже в школу пускать не хотела. Но здесь уже мы вмешались, и только благодаря этому Виктор продолжал учебу. Марфа у нас верующая, вечно у нее из других деревень мужики и бабы собирались. Она и Виктора втянула в это дело. Он часто ходил с ней в соседнюю деревню на их сборища. Потом умер и Леонид. Виктор остался при Марфе. Однажды, когда он поехал в лес за дровами, случилось так, что щепка из-под топора попала ему в левый глаз. Он долго пролежал в больнице. Глаз ему врачи спасли, но зрение сильно ухудшилось. С трудом закончил восемь классов, стал работать слесарем в наших мастерских. Да, видно, глубоко ему Марфа в душу залезла. Он уже взрослым стал, а продолжал общаться с сектантами. Что мы с ним ни делали: и беседовали много, и ребята пытались привлечь его к спорту, на танцы в клуб звали, а он отмахивался. Буквально приворожила его Марфа: днем он на работе, вечером у нее домохозяйкой, а к ночи на молитвы вместе ходили. Вскоре у них в доме начали собираться. Мы говорили Марфе, чтобы не губила парня, так она такой концерт закатила, а потом даже жалобу в район написала, что ей, мол, молиться запрещают...

— Виктор в армии не служил? — спросил Ларин.

— Нет, из-за глаза его не взяли. Переживал очень парень, а потом в Минск подался, на завод устроился, говорят, в общежитии место получил.

— А часто он приезжает?