Служба - дни и ночи [сборник]

Он еще не знал, что произойдет дальше, но внутренне почувствовал опасность. Услышал скрип ступени. Точно так же она скрипнула, когда он осторожно поднимался по лестнице. Носов начал медленно отодвигаться в более темное место. Вскоре он оказался сидящим на корточках у самого основания крыши. Светящийся люк с этого места был хорошо виден. Сначала из него показалась голова, а затем фигура человека. Человек несколько секунд молча стоял над люком. Проникающий снизу свет падал на его молодое напряженное лицо. Носову показалось, что мужчина видит его. Он приготовился к яростной схватке, еще сильнее сжал рукоятку нагана, положив палец на спусковой крючок. Но мужчина наклонился над люком, сделал выразительный жест рукой. Через мгновение на чердак поднялся второй человек, и они двинулись в сторону Носова. Громадным усилием воли он погасил в себе желание открыть стрельбу. Разум подсказывал ему, что пока нет серьезных оснований пускать в ход оружие. Если бы эти люди намеревались схватить его здесь, на чердаке, то, видимо, вели бы себя совсем иначе. Тем временем оба незнакомца продвигались к слуховому окну.

Один из них сказал:

— Посвети фонариком, лоб можно расшибить.

Второй возразил:

— Нельзя, с улицы свет будет виден.

Вот они подошли к тому месту, где недавно сидел Носов, устроились там. Сомнений не было: это работники милиции. Носов лихорадочно обдумывал свое положение. «Что делать? Стрелять? Но у подъезда, а может, и во дворе есть еще оперативники. Тогда конец». Решил выждать. Пришельцы были спокойны. Они начали вполголоса переговариваться.

— Да, отличный наблюдательный пункт, — сказал первый, глядя в слуховое окно, и, помолчав, добавил: — Только не пойму, почему нельзя зайти в его квартиру. Тепло, уютно. Сиди и жди этого самого Носова...

— Нет, в квартире нельзя, — возразил второй. — Во-первых, ее придется осматривать еще не один раз. Во-вторых, сидеть можно лишь в присутствии хозяев или родственников, а кого возьмешь? Горе у людей. Да и стрельбу может открыть. Меня волнует совсем другое: придет ли он вообще сюда. Может, уже где-то за тысячу километров махнул. Удачно, гад, из города вырвался! Ума не приложу, как это наши не заметили его на той контейнерной площадке! Все пятеро словно ослепли!

— Да, но ты же знаешь, что он переоделся, — возразил первый.

Носова трясло. Он сидел и держал обеими руками, казалось, живой наган, не зная, что предпринимать дальше. Тем не менее он теперь прекрасно понимал, самое главное сейчас — выдержка. Только это может позволить ему вырваться из западни. И еще: из подслушанного разговора он почерпнул очень важную информацию: оказывается, в его квартире пока никого нет.

Работники милиции вполголоса продолжали беседу. Толковали о погоде, неспокойной службе, домашних делах, о всякой всячине. Не прерывая разговора, они по очереди посматривали в окно. Прошло несколько часов. У Носова затекли ноги. Но он боялся шевельнуться. Вдруг его сердце радостно забилось. Смотревший в окно мужчина предложил:

— Давай пройдемся, зябко стало. Там, глядишь, и утро скоро, смена придет.

— Что ж, давай прогуляемся, — ответил второй...

Оба оперативника пошли к люку.

Носов, не двигаясь, смотрел, как они друг за дружкой исчезли в люке. Он вскочил и бросился к окну, но чуть было не упал. Затекшие ноги не слушались. Он еле добрался до окна, лихорадочно растирая ноги руками, посмотрел во двор. Сотрудники милиции подходили к его дому. Носов понял: они хотят обойти вокруг. Значит, у него есть несколько минут. Он бросился к люку. Спустился по лестнице. Не обращая внимания на скрип ступеней, выскочил во двор, спрятался за угол деревянного сарая. Начал наблюдать. Скоро оба сотрудника милиции оказались в поле его зрения. Они вышли из калитки, остановились на тротуаре.

Осторожно, боясь наступить на сучок или ледяшку, Носов медленно продвигался в сторону своего дома. Вот он остановился против подъезда, перебежал открытое место, нырнул в темноту, постоял какое-то мгновение, прислушался: все как будто спокойно. Вытащил из кармана ключ, подошел к двери, вставил в замочную скважину. Он знал, что дверь сильно скрипит, поэтому открывал ее с большой осторожностью. Вошел в квартиру и, закрыв дверь, толкнул вправо внутреннюю задвижку. Хотя он и пришел с мороза, пот застилал глаза.

Сделав несколько шагов, Носов открыл дверь, вошел в комнату. Здесь было не так темно, как в коридоре. Свет от уличного фонаря проникал через мелкую сеточку гардины. Все стояло по-старому. Даже кресло, в котором сидела Горанская, осталось на прежнем месте. Носов присел около шкафа, осторожно вытащил нижний ящик, поставил его на пол, запустил в освободившееся пространство руку, достал небольшой сверток, положил на пол. Затем снова сунул руку в том же направлении, вытянул второй, третий, четвертый свертки. Это ее сбережения. Их много. Дай бог выбраться отсюда, и тогда можно будет пожить в полное удовольствие.