Служба - дни и ночи [сборник]

Затем все снова пошли к столу. Тростник рассаживал гостей, и по его воле Игорь и Надежда «случайно» оказались рядом. Лейтенант уже перестал краснеть при каждом взгляде, брошенном на него девушкой. Да и разговор стал более непринужденным и свободным. У Игоря то ли от выпитого вина, то ли от того, что рядом с ним находится такая симпатичная и, самое главное, как ему казалось, все понимающая девушка, кружилась голова. Ему было хорошо, он был счастлив.

Надя как будто читала его мысли. Она наклонилась к нему и спросила:

— Игорь, вам часто приходится вот так проводить время?

— Как так? За столом?

— Нет, я имею в виду не работать, а быть предоставленным хотя бы на несколько часов самому себе? Ведь есть же у человека право иметь свое личное время, время на счастье.

Ветрову хотелось сказать, что счастье он находит в работе, что сегодня, увидев Надю, он чувствует себя вдвойне счастливым, что он счастлив потому, что рядом друзья, Тростник, Каменев. Но ответить он не успел. В прихожей раздался телефонный звонок. Тростник поднял трубку, а затем окликнул Ветрова:

— Игорь, ты говорил дежурному, что будешь у меня?

— Конечно.

— Ну так иди к телефону.

Ветров взял трубку.

Звонил дежурный по отделу:

— Игорь Николаевич, начальник отдела приказал разыскать вас. Дело в том, что в отдел пришла одна старушка и сообщает интересные сведения. Может, подъедете?

— Хорошо, скоро буду. — Ветров положил трубку и встретился с вопросительным взглядом Нади. Подошел и сел рядом: — С работы. Надо ехать. Кстати, о счастье. Известный ученый в области физики и квантовой математики академик Ландау создал свою формулу счастья. Он пришел к выводу, что тридцать процентов времени человек должен отдавать работе, тридцать — любви и тридцать — общению с людьми. Время, отведенное последнему, у меня истекло, теперь нужно думать о работе.

— А любовь? — шутливо спросила девушка, но тут же покраснела.

— Я очень люблю свою работу и поэтому шестьдесят процентов отдаю ей, — ответил Игорь и вдруг совсем простодушно спросил: — Надя... я... смогу вас разыскать?

— А я ничего не совершила, никого не убила. Зачем меня разыскивать?

Ветров смутился:

— Я не в этом смысле... просто хотел, если, конечно, вы не возражаете, снова увидеть вас.

Девушка еще больше покраснела и назвала номер домашнего телефона.

Лейтенант сел в трамвай. Через четверть часа он входил в комнату дежурного по отделу. Ответственный дежурный протянул лист исписанной бумаги и кивнул в сторону сидящей на стуле пожилой женщины:

— Вот заявительница.

Ветров пригласил старушку пройти с ним. В кабинете она не спеша начала рассказывать:

— Я всегда хожу в гастроном «Сказка». Это удобно. Он находится рядом с моим домом. Сегодня пришла туда сразу же после обеда. Купила колбасу, хлеб, полкило свинины, — старушка задумалась, вспоминая, что еще она купила, а Ветров, хотя и понимал, что эти подробности ни к чему, перебивать не стал. Пусть человек рассказывает все по порядку. Тогда можно будет быстрее уловить главное. Старушка вспомнила и продолжала: — Да, еще купила пачку соли и одну селедочку. Потом подошла к винно-водочному отделу, купить спички, пару бутылок напитка. Ну вот, значит, подошла к этой Софке.

— Какой Софке? — спросил Ветров.

— Продавщица этого отдела. Вы разве не знаете?

— Нет, не всех еще продавщиц винно-водочных отделов знаю, — улыбнулся Ветров, — продолжайте, пожалуйста.

— Софку вся округа знает. Пьяницам «чернила»... извиняюсь, вино по блату продает... За дополнительную плату, конечно. Ловкая дамочка! Обмануть любого покупателя может. За ней следи да следи. Так вот, подхожу, значит, к ее отделу. Там только двое молодых мужчин стоят. Смотрю — один с сумкой в руках заходит за прилавок, и Софка, наклонясь к сумке, начала что-то рассматривать. Я в этот момент уже у прилавка стояла и все видела. Софка достала из сумки хрустальную вазу и тихо спросила мужчину: «Сколько?» Что он там такое ответил — не разобралась. Как раз в этот момент, понимаете, слышу какой-то шорох в сумке. Глядь — кошелька на месте нет. Будто корова языком слизала. А возле меня стоял только один из этих мужчин. Больше никого. Кто взял? Конечно, думаю, только он. Смотрю, значит, на него: такой чистенький, такой аккуратненький, в фас похож на одного киноартиста, в профиль — на другого, а на самом деле — вор. Вот я и говорю: «А ну, друг ситный, отдавай кошелек, а то худо будет!» Смотрит он невинными глазами и удивляется: «Какой кошелек?» Я ему: «Если сию же минуту не отдашь, такой шум подниму, что ты и до дверей не добежишь, схватят — и в милицию!» Тут Софка прекратила стекляшки рассматривать и говорит этому типу: «Слушай, отдай кошелек и не выступай здесь. Ты что? Хочешь, чтобы у меня неприятности на работе были?» И что вы думаете? Достает этот ворюга кошелек мой, швыряет на прилавок да как матюгнется! Господи, такого и не слыхала никогда. Говорит: «Сейчас как рыпну... отлетишь на...» — старушка наморщила лоб, — вот только не вспомню, на сколько метров отлечу...

— Ну это не столь важно, — успокоил ее Ветров. — Что дальше было?