Служба доставки книг

– Моя сестра тоже так сделала, три года назад. Мы живем тут рядом, совсем близко, и ходить далеко не надо, – он не стал говорить, что все те, кто не находил себе место для практики, вынуждены были помогать дворнику целых две недели. И дворник использовал это время, чтобы сполна отплатить практикантам от имени всего школьного управления унизительной работой – за все изрисованные стены, прилепленные к партам жвачки и бутербродные крошки.

– И что же твоя сестра, она читает книги?

– После того как побывала здесь, ага. Но со мной-то такого не случится!

Карл улыбнулся. Он знал, почему сестра Леона начала читать. Его бывший начальник Густав Грубер, который теперь жил в доме престарелых «Мюнстерблик», знал наверняка, как стоит вести себя с такими «нечитающими» особами вроде Леона и его сестры. Он поручал им протирать поздравительные открытки, упакованные в пластик. Практикантам быстро становилось скучно, и, отчаявшись, они брались за книги, которые он предусмотрительно оставлял неподалеку. Густав Грубер всех их заставлял изменить свое мнение. Он и с детьми отлично ладил, в отличие от Карла, который считал их инородными, странными существами. Так было, даже когда сам он был ребенком. И чем дальше уходило детство, тем более непонятными и чуждыми казались ему дети.

Сестру Леона старик Грубер заманил романом, в котором юная девушка влюбляется в вампира. Леону, в котором, по-видимому, бушевало половое созревание, он подложил бы книжку с симпатичной девочкой-подростком на обложке и не слишком большим количеством слов внутри.

Грубер всегда говорил: «Не важно, что вы читаете. Важно, что вы читаете». Карл не считал, что так можно сказать про все, что печатается. Все же под обложками иногда прячутся мысли, подобные яду. Впрочем, лекарство на страницах бывает чаще. Даже для того, о чем мы и не подозреваем, иногда нужно лекарство.

Карл осторожно вытащил черную пластиковую коробку из угла. Сегодня в ней лежало всего три книги, на самом дне. Затем он отыскал коричневую упаковочную бумагу и шнур, чтобы каждую книгу упаковать отдельно, как подарок.

Сабина Грубер твердила ему, что стоит отказаться от этой привычки и не тратить лишние деньги, но Карл настаивал. Ведь именно это нужно его покупателям. Сам того не замечая, он погладил каждую из книг, перед тем как завернуть их в плотную бумагу.

Наконец он взял свой оливково-зеленый армейский рюкзак, давно уже не новый, но все еще в отличном состоянии благодаря любви и аккуратности Карла. Пока рюкзак был еще пуст, но по его складкам было заметно, что это не самое привычное для него состояние. Карл с осторожностью опустил книги в грубую ткань рюкзака, дно которого он устелил мягким шерстяным одеялом. Так, будто это были вовсе не книги, а щенки, которых он нес отнести новым хозяевам. Он сложил книги в рюкзаке так, чтобы самая большая потом оказалась у спины, а самая маленькая – подальше, где ее не помнут изгибы рюкзака.

Уже выходя, он ненадолго задумался, а потом повернулся к Леону.

– Протри, пожалуйста, поздравительные открытки. Госпожа Грубер будет довольна. Лучше принеси их сюда, чтобы тебя никто не беспокоил. Я всегда делаю это за столом.

Он быстро положил на стол «Футбольную горячку» Ника Хорнби, которую только что приметил на полке. Футбольное поле на обложке заманчиво зеленело – наверное, Урсула Шефер никогда не посмотрела бы в сторону этой книги.

* * *

То, что Карл считал своим кругом, скорее напоминало многоугольник: он шел через центр города, по маршруту без прямых углов, без всякой симметрии. Граница его мира пролегала там, где обломки городских стен становились похожи на остатки старческих зубов. Он не пересекал ее вот уже тридцать четыре года, потому что все, что было ему нужно, находилось в ее пределах.

Карл Кольхофф много ходил пешком и так же много размышлял. Иногда ему казалось, что думать как следует он может, только когда ходит. Как будто шаги по булыжной мостовой приводили его мысли в движение.

Когда идешь по городу, то не замечаешь то, что видно каждому голубю и каждому воробью: город был круглым. Все старые домики и переулки стремились к собору, возвышающемуся в самом центре. Будь город макетом железнодорожных линий, можно было бы предложить, что собор по ошибке сделали не в том масштабе. Он строился в тот недолгий промежуток времени, когда город был богат. Но еще до того, как собор достроили, эти времена прошли, и колокольню так и не закончили.

Дома почтительно располагались вокруг. Некоторые, особенно старые, даже слегка наклоняли головы. Перед центральным порталом собора они расступались, образуя самую большую и красивую площадь города – Мюнстерплац.