Служба Королю[СИ, не вычитано]

Случайность опять помогла? Новое открытие?! Дырки дают возможность управления?! Второе отверстие, против второго локтя, Мишка сделал сам, спустившись, теперь у него получились рули и в третьей попытке, наконец-то появляется долгожданная устойчивость! Открывая дыры, можно управлять полётом!

Тут же выросла на дереве проблем и новая веточка-решение, надо впереди, над головой, сделать поперечину для рук с рычажками для управления! Как руль на велике с рычагами ручного тормоза. И, кстати, когда обе дыры открыты, они, действительно, тормозят. Остаётся только эту идею объяснить Мастеру.

Всё это он сбивчиво пересказывает Пашке, который, понимая, что сейчас дадут полетать, подскакивает от нетерпения, злясь на долгие разговоры, но без друга не может подняться и в десятый раз выслушивает: двигаться вниз, параллельно склону, крылья растягивать ногами, рулить локтями, в конце — тормоз и руки вверх, посадка.

Первый полёт проходит почти гладко. Вначале непривычные руки сами задирают тело вверх, "свечка", скорость почти теряется и только чудом удаётся не упасть камнем и начать заново, перевернувшись головой вниз. Спасает гибкость мальчишеского тела. В конце спуска налетевший поток ветра опрокидывает аэронавта на спину и он падает на неё, снося с себя оба крыла, перемолов их в кожаную ветошь.

На сегодня испытания закончены Но восторг! Какой это восторг, ощущение полёта! Шишка на затылке — такая мелочь! Один миг парения может запомниться на всю жизнь, даже если и закончится трагически. А тут — шишка! И пара ссадин. Фигня!

Пашка не чувствует боли даже во время присыпки серым бабкиным порошком и перевязки. Теперь уже тараторит он, великий молчун. Нужно срочно нашить крыльев, придумать место для тренировок. Хорошо бы Лысую, но это чужая территория, а вот в Тёщином как раз, надо там просто натянуть канат и на нём, на верёвке начинать обкатку первых летунов.

Такая мысль Мишке в голову ещё не приходила. Действительно, если канат будет висеть выше крыльев, он не помешает, А сверху понадобится колёсико, которое не станет тормозить и не протрёт верёвку. Эти идеи настолько реальны, что горячий Пашка требует немедленно издать указы и делать! Ему хорошо, думает кларон-Дер-Сак, его голова не забита под завязку планами, сроками. Он не знает, сколько вкалывает работников и что нужно строить в первую очередь.

Но, поскольку всё равно придётся перешивать крылья, Мишка соглашается, пусть соберёт отряд своих отчаянных ребят, посмотрит ущелье внимательно, поучится закреплять непослушные канаты, придумает как высечь из камня колесо. Хотя, почему из камня? Можно и железное, или из меди, монеты переплавить.

Последние мысли приходят уже в воздухе. Давно запланирован полёт к строителям дороги, но руки не доходили, а теперь ждать больше нельзя, пора разогреть городских лоботрясов, привыкли у себя спустя рукава…. Вон, показалось пятно муравьёв в конце узкой ленты готовой дороги.

"Так я и знал" — злорадно думает Мишка! — "Ходят медленно, работают вяло, я так и думал!". Спускается издалека, чтобы не пугать незнакомых иритов своими полётными чудесами и подходит, как положено начальству, неторопливо, с суровым взглядом.

Рабочие из города не знают ничего про Клан Ящерицы, про демократические замашки юного кларона, для них он — просто господин, работодатель, продолжение карающей руки короля, все как куклы по очереди падают на колено, выражая уважение и повиновение, как и положено, но и не более того.

Сюда спешит услужливый артельный, который по указу важного вельможи в странно истрёпанном и испачканном костюме, пронзительно гудящей дудкой собирает всех строителей в кучу, они, радуясь перерыву, подходят, закидывая во рты какую-то жвачку и делают вид, что слушают. А сами жуют.

- Что-то не очень быстро двигаемся, мужики!

Откуда Мишка взял этот барский тон и обращение, сам не знает, со своими никогда так не разговаривает. Только сейчас он обращает внимание, что рабочие — не мальчишки в клане, c которыми он привык общаться. В артели все мужики степенные, немолодые, видавшие столько эдаких скандалистов, что даже не реагируют на сердитый тон. Молчат и жуют.

Один только артельный угодливо пытается объяснить, что дело это новое, инструменты не те, камня много, работников маловато. Мишкина попытка подстегнуть коллектив словами и надавить на нервы заканчивается неожиданно:

- Ты, бел-свет, милок, показал бы, как надо работать-то! Можа, мы и неумехи какие, а ты, видать, наученный! Вона, бери Фарю-то! А мы уж, бел-свет, поучимся…

Кому принадлежит голос, в толпе не видно, но чувствуется, что свои его не выдадут. Возбуждённый своими полётными мыслями и желанием "даказать", Мишка берёт в руки "Фарю", большую каменную кувалду на железной ручке и пытается изобразить шустрость работы. Уже через две минуты он чувствует, как наливаются тягучей немотой его не слишком тренированные руки, поясница начинает подсказывать мысли об отдыхе.