Служба ликвидации

– Отметка движется в сторону от Москвы, – доложил капитан. – Ребята будут сообщать координаты, но насколько хватит батарейки…

Каледин тут же связался со спецназовцами и, обрисовав ситуацию, спросил:

– На машине через пробки не успеем. Что можем сделать?

– Во Внукове дежурный вертолет МЧС стоит, – предложил выход командир «Альфы». – Можно на нем.

– Тогда надо ребят по пути подобрать.

– Нет проблем, там пилот опытный, – подсказал «альфовец». – Сядет хоть на Красной площади, хоть на шоссе…

На фоне развивающихся событий заурядная криминальная разборка в доме Сухарика, повлекшая несколько смертей, потеряла значение. Пока милицейская группа пахала свою «ниву», контрразведка работала в другом направлении.

Каледин готовил силы для решающего удара.

* * *

Тяжелый «Лендкрузер», словно выпущенная с подлодки торпеда, лег на курс и стремительно несся по шоссе. Он пересек МКАД и вторгся на территорию Московской области. С десяток километров джип преодолел без особых проблем, чем водитель в отличие от пассажиров был приятно удивлен. Черные джипы у нас пропускают охотнее, чем машины «Скорой помощи».

Наконец внедорожник свернул с загруженной трассы и запрыгал по ухабам грунтовки. Дорожные колеи скоро окрасились зеленью травы – верным признаком редкого транспорта. Ветви молодых берез бились в окна вездехода, будто протягивая заложникам зеленые руки помощи. Но они были слишком тонки и не могли пробиться сквозь каленое тонированное стекло.

– Что притихли? – ободряюще бросил закованным в наручники пассажирам Пилат. Его настроение, кажется, улучшилось и было близко к победному. – Не бойтесь, ничего с вами не будет. Сейчас обменяю вас на бабки, и больше вы меня не увидите, – разоткровенничался он. – И никто не увидит. Никогда. Хватит с меня войны и крови, пора из запаса выходить в полную отставку. Пенсия – не мое слово. Пенсия – это когда руки трясутся, изо рта слюни, как у собаки, и член лет десять тому назад перестал стоять!

Пилат ухмыльнулся, порадовавшись собственному остроумию, и бросил непродолжительный взгляд на ребят. Сухарик держал в ладонях Ольгины руки, а голову она положила ему на плечо. Заложники вели себя спокойно, и это тоже радовало Пилата. Меньше хлопот.

– Правильно говорю, Оль? – почти по-свойски произнес террорист.

Короткая юбка едва прикрывала бедра девушки. Стройные ноги магнитом приковывали к себе взгляд. Пилат даже почувствовал легкое возбуждение. Беспредельная власть над людьми пьянила не хуже алкоголя. Тогда, на квартире Баркаса, Пилат не хотел делать с женщиной того, что сделал. Он хотел только убить. В наказание и отместку предателю. Но не выдержал вдруг накатившего на него, горячившего кровь плотского желания, сходного с мгновенным помешательством. Для профессионала – это минус. Это слабость, за которую много лет назад он сам убил солдата, застав его насилующим местную девчонку. О том случае до сих пор никто не знает: думают – парень погиб смертью храбрых… Может быть, и маньяками становятся не вдруг, а постепенно, исподволь привыкая к новой роли, подсаживаясь на насилие как на иглу, не сдерживая и не вырубая тормозов, включенных в обычной жизни.

Однако отвлекаться на психологию Пилату было некогда. Да и незачем. Джип взобрался на вершину пологого холма и остановился. В прогале у подножия был виден участок дороги, который только что проезжали. Если Гришин прибудет на встречу не один – это будет видно.

– Приехали! – сообщил Пилат, выключив мотор.

В это же время в соседний лесок въехал джип «Мицубиси-Паджеро». Опасливо озираясь, из машины вылезли двa крепко сбитых парня и, тихонько прикрыв дверцы, растворились в лесу. По их специфической внешности и походке люди знающие легко определили бы в одном из ниx бывшего боксера с поломанным когда-то носом, а другого, с ручищами, как у гориллы, заподозрили бы в принадлежности к уголовному миру.

Но, кроме деревьев и притихших птиц, их никто не видел.

Пилат пружинисто выпрыгнул из джипа и, размявшись, сунул пистолет за ремень.

– Надо посмотреть тут кое-чего. Ведите себя примерно, а то накажу, – назидательно произнес он, подняв вверх указующий перст.

Поставив ногу на скат, Пилат приподнял штанину и поправил спрятанный на ноге нож. Из багажника он вынул матерчатую сумку и запер машину. Крадущейся походкой Пилат скрылся в зарослях молодого кустарника, буйно росшего среди белых стволов берез.

Из-за леса раздался тревожащий душу гудок тепловоза.

– Железка рядом, – констатировал Сухарик, оглянувшись по сторонам.

Между деревьями, в низине, и впрямь виднелась насыпь со сверкающими на солнце, как острые лезвия, рельсами. В десятке метров – стрелка. Чуть в стороне заброшенная ветка с возвышающимися постройками. Длинный кирпичный ангар зиял пустыми проемами окон и вырванными с коробкой дверями. Ворота бывшего склада распахнуты, как после нашествия банды махновцев. Навалом лежат ржавые колесные пары. Черные от копоти шиферные крыши побиты и разбросаны, словно после взрыва. Кругом прогнившие остовы разграбленных машин и механизмов, не пригодившихся даже в металлолом.

Богатая страна.