Служба ликвидации

Полковник увидел торопливо шагающего со стороны КПП генерала Волкова.

– В общем, так. Директор поставил задачу как можно скорее осмотреть все, наметить план мероприятий и доложить предварительные результаты. Создается оперативный штаб. Ты руководишь. Действуй, директор ждет доклада и результата…

Когда Волков ушел, Каледин подозвал к себе особиста.

– Кто эти люди и какого хрена тут делают? – показал он на выходящих из подземелья офицеров.

– Это здешние. Начальник материально-технической части… – начал было перечислять должности особист.

– Мне наплевать на их должности и школьные оценки по математике! – грубо оборвал его Каледин. – Я говорю, какого хера они тут топчутся! Все следы изгадят! Давай сюда солдат, и чтоб ни одна зараза мне не топталась! – в категоричной форме приказал полковник.

– Есть! – взял под козырек особист и побежал раздавать указания.

– Сизов! – оглянувшись на микроавтобус, позвал Каледин.

Из машины выпрыгнул собранный молодой человек и быстро подошел к полковнику.

– Начинайте работать сверху. Посмотрите следы протектора, может, окурок найдете. А мы пошли вниз.

Молодой человек мгновенно исчез и через минуту появился с серебристым чемоданчиком в руке. Каледин докурил сигарету и, подойдя к микроавтобусу, воткнул окурок в дверную пепельницу.

Вместе с майором Зайцевым Каледин отправился под землю.

Полковник был выше своего подчиненного на целую голову, а потому кое-где ему приходилось пригибаться, чтобы не зацепить фонарь. Сорокасемилетний Каледин имел высокий рост, крепкое телосложение, простоватое, свойское лицо. Однако внешность бывает обманчива – подчиненные знали его как требовательного и даже жесткого руководителя, но тяготеющего к торжеству справедливости. Он не придирался по мелочам и никогда не приветствовал «детсадовские» кампании высокого начальства по укреплению дисциплины, которые в виде приказов сверху сыпались на головы сотрудников. Всегда только и пишут: укрепить… ужесточить… повысить ответственность… Но ни в одном приказе ни слова не говорилось о том, что дается сотруднику взамен. За то, чтобы он укрепил, ужесточил, повысил… В десять раз повышают денежное содержание? Нет. Жилье через два года? Нет. Беспроцентная ссуда на двадцать лет? Нет. Малопроцентный кредит? Нет. Детей в хорошую школу или институт? Нет… нет… нет… И еще десятки «нет». А раз ничего не предлагается взамен, то все эти «улучшения» – пустой звук, пшик и болтовня, от которой полковника тошнит и воротит.

Он ругался и когда начальство дошло до сущего маразма – «в связи с участившимися случаями утери личных документов изъять у сотрудников отдела служебные удостоверения на время очередного отпуска…». Коллективная ответственность такая. Как в армии: за одного раздолбая отвечать все должны. Каледин этого не понимал и не хотел понимать. Все взрослые мужики, офицеры, значит, каждый за себя вполне может ответить. А если разобраться, то для чего эти удостоверения больше всего в отпуске нужны? Для бандитов, шпионов или террористов? Да бог с вами! Отпуск же. Корки для милиции нужны, родной и краснознаменной, чтоб те по ошибке чего не отчебучили. У сотрудника же на морде не написано, кто он такой. Менты могут его за простого гражданина принять, так сказать, равного по Конституции, и «развести» как захотят. Особенно на дороге. А так – вот вам ксива в зубы, будьте любезны, мужики, время зря не теряйте.

Но главное, что коллеги Каледина уважали. И внизу, и наверху.

Толстые каблуки печатали дробь по стальным ступеням, а легкий сквозняк тянул снизу холодом и тревогой.

– Знал бы, что тут такой колотун, – свитер бы из дома прихватил, – посетовал полковник.

Винтовая лестница уперлась в дно огромного колодца и перешла в площадку из рифленого металла.

– Приехали, – облегченно произнес Зайцев, ступая в раскрытый проем еще одной бронированной двери. Там их встретил офицер.

– Я вас провожу, – вызвался он. – А то у нас такие катакомбы, что заблудиться можно.

– Кто-нибудь выжил? – с надеждой спросил провожатого Каледин.

– Никто, – тяжело вздохнул провожатый. – Молодые ребята. Их словно «заказали». Всех выстрелом в голову…

Офицер замолчал, чтобы не выдать душевного волнения. Он был сильно подавлен.

– Тела не трогали? – деловито уточнил Зайцев.

– Практически нет, – подтвердил офицер. – Медики быстро убедились, что все мертвы, и больше ребят не беспокоили. Чего покойников тревожить?

Вошли в рабочий зал. Каледин поразился обилию яркого света и… крови. Стены и пол были забрызганы так густо, будто здесь расстреляли целый взвод.

Полковник шел по помещению, странным образом сочетающему допотопные зеленые шкафы с огромными тумблерами и современные компьютеры со средствами связи. Он неспешно фиксировал страшную картину ночной бойни: руки и ноги убитых связаны скотчем; на лице капитана кровоподтек – то ли пытали, то ли следы драки; другой лежит на полу с привязанными к стулу ногами; майор убит выстрелом в затылок; кровяные русла на лицах прямые и только у одного ломаные. Значит, какое-то время он был жив, кровь пульсировала, и ручеек извивался.