Служба по расчету

Кати попыталась вывернуться, но хватка брата явно была крепкой. Да и не приучена эта девчонка драться. В один миг я оказался возле них и, схватив Павла за запястье другой руки, резко заломил ему руку так, что тот взвыл и почти что опустился на колени.

— Тварь! Ты хоть помнишь, кто я⁈

— Юный аристократ, позорящий себя публичным рукоприкладством, — прорычал я ему на ухо. — Отпусти девушку и немедленно извинись.

— Это моя сестра! Не лезь в семейные дела…

— Тем более. Извинись перед сестрой.

Я чуть надавил, заставляя Павла передумать. Его пальцы разжались, и под охи и вздохи зевак Кати испуганно метнулась к охраннику. Я тут же отпустил Павла и отошел на шаг.

— Ты тоже только что себя этим опорочил, Николаев! — сказал, словно плюнул, наследник Павловичей. — Но от тебя только такого и можно ожидать.

Да ну?

— Защита дамы — священный долг, — улыбнулся я. — К слову, я не услышал извинений перед дамой.

Скажи спасибо, что просто применил безобидный болевой прием, а не разукрасил физиономию. У нас в Выборге нравы простые, физиономий никто не бережет.

— Да пошел ты! Сын преступника мне не указ!

А вот это уже тянуло на полноценный мордобой. Вот масочка дружелюбия и слетела, а ведь почти что выровняли отношения, пусть и внешне.

— Полагаю, у вас неверные сведения о биографии моего отца, Павел Дмитриевич, — спокойно ответил я. — Впрочем, я дам вам шанс признать эту ошибку перед тем, как вы уберетесь отсюда.

Нельзя, Алексиус. Нельзя его избивать на глазах у толпы. Руки очень чешутся, но нельзя.

— К черту его извинения, — Кати потерла больную руку. — Едем отсюда, Алексей.

— Она. Никуда. Не. Поедет!

Я успел почувствовать импульс силы еще до того, как Павел окончательно связал заклинание. Оттолкнув Екатерину в охранника, я выставил силовой щит как раз в тот момент, когда с пальцев Павла слетели огненные всполохи.

Ну все. Конец тебе.

— Что здесь, мать вашу, происходит⁈

Низкий хриплый голос Шереметевой пролетел над мостом, словно набат. Я обернулся, увидел генерал-лейтенанта и погасил силовой щит. Кати бросилась к генерал-лейтенанту, но она проигнорировала девушку и уставилась на нас с Павлом.

— Я только что своими глазами видела нарушение закона. Ваше высочество, ваша светлость, вы в своем уме?

— Его светлость только защищался и защищал меня! — пояснила Кати. — Меня хотя насильно увезти!

Я же посмотрел на Константина и насмешливо улыбнулся. Нет, ну правда, на кой-ляд он мне нужен, если не пожелал применять силу против Павла Дмитриевича? Шпану отгонять? Так это я и сам могу. Его бы лучше к Катерине приставить — хоть какой-то толк будет.

Павел понял, что только что конкретно облажался и попытался вернуть приличное лицо.

— Ваше превосходительство, на правах представителя главы своей семьи я всего лишь пытаюсь вернуть домой сбежавшую девицу.

Ох, не с тех карт ты пошел перед Шереметевой…

Генерал-лейтенант нарочито неторопливо достала из кармана мундира портсигар, вытащила самокрутку и, прикурив от поднесенной адъютантом зажигалки, уставилась на подошедшего Павла.

— Ваше высочество, позвольте уточнить возраст вашей сестры.

— Полных двадцать три года, ваше превосходительство, однако…

— Итак, ваша сестра уже пять лет как совершеннолетняя и в глазах закона имеет право перемещаться, куда захочет и как захочет, — она выпустила колечко дыма и пристально уставилась на Павла. Почти с такой же неприязнью, как смотрела на меня, там, в коридоре. — На каком основании вы пытаетесь этому препятствовать?

— На основании того, что в нашем доме незамужние девицы подчиняются родительской воле!

Шереметева широко улыбнулась, продемонстрировав один золотой зуб. Интересная деталь. Обычно все хоть сколько-нибудь обеспеченные люди предпочитали делать современные протезы. А тут — золотая коронка. Наверняка поставили еще в Каспийскую войну в полевых условиях, и в тех обстоятельствах было не до эстетической стоматологии.

— Надо же, ваше высочество… А я-то думала, что почти двести лет назад государь Николай Павлович подписал Свод законов Российской империи, который обязаны соблюдать все семьи, включая вашу. И давно у вас девицы по теремам сидят?

Не знаю, почему именно Шереметева имела зуб на моего отца, но прямо сейчас эта дама набрала еще больше очков в моих глазах. Павел, сам того не зная, только что еще больше настроил начальницу корпуса на бой за Катерину. Теперь Шереметева своими глазами увидела то, от чего убегала Кати, и оценила масштаб беды.

Павел, судя по всему, тоже понял, что ошибся.

— Ваше превосходительство, при всем уважении к вашим боевым заслугам, но мы члены Императорского дома. — Он старался говорить предельно вежливо. — Пусть и не главной ветвью, но мы все же Романовы. И на нас распространяются особые указы и распоряжения государя! Именно поэтому моя сестрица не может делать все, что пожелает. Потому что главная цель нашей семьи — служить интересам государя!

Шереметева докурила и точным щелчком отправила окурок в урну с расстояния нескольких метров.