Служба В Потешных Войсках Хх Века

Он был молод, доверчив, и считал, что все хорошо ко нему относятся. Но последующие через год события показали, что были люди, которые ждали и дождались, когда он поскользнётся, чтобы подтолкнуть его и насладиться падением. Но это будет позже. А пока Анатолий ложкой черпал мёд окружающего, как он думал всеобщего уважения.

В те годы Хрущёв и его политбюро проводили в жизнь идею так называемых "маяков", на которых нужно всем равняться. Маяки назначались из лучших тружеников. Были всесоюзные маяки, которым присваивали звание Героев Соцтруда и их фотографии повсеместно печали в газетах, на плакатах и т.д. Предполагалось, что все советские люди захотят быть похожими на маяков, и будут с энтузиазмом бесплатно трудиться на благо построения коммунизма.

Правда, случались и казусы. Разрекламированный на всю страну дояр, не хочу называть его фамилию, оказался бывшим полицаем, судим, лишён звания Героя и т.д.

Вот и Анатолий был объявлен маяком дивизионного масштаба, и его фотографии висели в красных уголках всех рот, батальонов и полков

106-й дивизии. Он стал узнаваем, что его даже патруль на улице знал в лицо. К удивлению, даже патруль из артиллерийского училища.

Анатолию это был приятно, но умом он всегда понимал, что слава любой величины эфемерна и надо быть по возможности скромнее, что бы в случае прекращения твоей популярности ты не выглядел смешным и этим не делал удовольствия своим злопыхателям.

Не всегда это получается у других, не всегда получалось и у него.

Есть замечательная китайская поговорка о том, что всякое восхождение вверх заканчивается спуском вниз, и тем больнее падать, чем с большей высоты падаешь.

Армейская жизнь шла своим чередом. Никогда в жизни Анатолий не жил так беззаботно, как этих два года службы в ВДВ. Подъём, зарядка, завтрак, работа, которая не тяготила, любимое дело – прыжки с парашютом, за которые ещё и платили. Он никогда не понимал и сейчас не понимаю за что им платили деньги и немалые. Всегда думал о том, что на него кто-то работает, получая копейки, а он, ведя праздный, себе в удовольствие, образ жизни, пользуюсь незаслуженно его трудом.

Но так устроен человек, что личное для него важнее – "своя рубашка ближе к телу". Никаких забот о личном, о тебе думают и заботятся. А ты только пользуйся этим.

Единственное, что его тяготило – скучал за домом, семьёй, любимой женой и маленьким сыном. Правда, и в этом плане ему везло. За время службы он был семь раз дома!

Иногда в части случались какие-то чрезвычайные происшествия, вносящие в её жизнь разнообразие. Эти ЧП были разными, непредвиденными и о некоторых из них будет рассказано в ходе повествования.

Служил в части рядовой Павлюченко. Работал он водомаслогрейщиком и истопником. Утром он грел воду для машин, а потом топил печи в казарме и штабе, так как у тогда ещё не построили котельную.

Павлюченко был незаметным парнем, небольшого роста, да ещё сутулившийся, он был похож на дореволюционного крестьянина из советских фильмов, забитого заботами о хлебе насущном. Ходил он всегда в грязном промасленном бушлате и драных сапогах, в какой-то ужасной шапке. Зимой его никто не привлекал ни на какие дежурства, он спал днём, а вставал очень рано, когда все ещё спали. И только в увольнение он одевался с иголочки, нацеплял кучу значков, в том числе и самодельных, но и в такой одежде он был похож на крепостного крестьянина, только на барском празднике.

Ночью, перед утром всех разбудил чей-то крик снаружи казармы.

Анатолий проснулся, открыл глаза и увидел на внутренней стене казармы отражение сполохов пламени. Глянул в окно и увидел горящую водомаслогрейку и рядом на снегу что-то катающееся, дымящееся и орущее. Из казармы выскакивали солдаты и снегом забрасывали это орущее существо, которым был Павлюченко. Но он продолжал дымиться.

Тогда кто-то вынес из умывальника ведро с водой и вылил воду на него. Он перестал орать, вскочил на ноги и побежал в казарму. С него текла вода Кое-кто побежал за ним, а кое-кто смотрел, как догорала водомаслогрейка.

Пожарные приехали, залили то что осталось водой и уехали.

Анатолий зашёл в казарму и увидел, что санинструктор ефрейтор

(еврейтор) Зильберг смазывает незначительные ожоги на лице и руках

Павлюченко. Он, к счастью, почти не пострадал. Небольшие покраснения на коже и обгорели брови и ресницы.

Сидя на табурете, Павлюченко рассказывал как всё произошло.

Обычно он разжигал топку, обливая дрова дизельным топливом – соляркой.

А сегодня её под рукой не оказалось, не приготовил с вечера. Он пошёл в гараж, сцедил из автомобиля полведра бензина и плеснул его на тлеющие дрова. Бензин вспыхнул в топке и в ведре. Он знал, что надо накрыть чем-то ведро, но ничего с перепугу не видел, даже висящего на стене огнетушителя и решил быстро перевернуть ведро, не дав бензину выплеснуться и накрыть ведром, перекрыв доступ воздуха.