Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Ранним утром следующего дня я прибыл в штаб Седьмой Армии, севернее озера Ладога и около 300 километров к северу от Ленинграда. Произведенный в звание майора, я должен был быть сигнальным офицером.

Лишь после того, как я в штабе ознакомился с картами, узнал, насколько подготовка Красной Армии была обширной и массивной. Отправление нас из Академии Генштаба было лишь пустячным дополнением в последнюю минуту. Сотни тысяч людей, тысячи танков и артиллерийских единиц, огромные груды материала были расположены на позициях вдоль всей финской границы еще за недели до нашего прибытия.

Седьмая Армия была лишь частью общего плана и даже не главной. К северу от нее были три другие армии, Восьмая, Девятая и Десятая и далеко к северу, напротив финского порта на Баренцовом море Петсамо, находился специальный армейский корпус. Несмотря на это расположение войск, это был юг, южнее озера Ладога и до Карельского перешейка по направлению к Вилпури, куда направлялся главный удар. Здесь были сосредоточены и затем усилены, двенадцать стрелковых дивизий, танковый корпус и две отдельных танковых бригад и специальные лыжные батальоны, поддерживаемые воздушными силами и тяжелой артиллерией крепости Кронштадт, также и огнем Красного Флота. Задачей этого скопления войск на юге был прорыв грозных стальных и бетонных укреплений линии Маннергейма, всего в каких-то 30 километрах от Ленинграда. Эти южные войска образовали Ленинградский военный округ и были под личным командованием Сталина.

29 ноября, через два дня после моего прибытия в Седьмую Армию, мы слышали по радио заявление Молотова о том, что наши отношения с Финляндией прерваны в результате инцидента в Майниле. На следующий день началась война, и Красная Армия атаковала по всей финской границе, встречая умелое и решительное сопротивление.

Я практически не видел никакого сражения в секторе Седьмой Армии, поскольку меня перевели почти немедленно после начала военных действий. Армия была под командованием генерала Штерна (затем был уволен), героя Советского Союза за проведение кампании против японцев на маньчжурской границе годом ранее. Начальник его штаба был офицером, ответственным за мой перевод. Он был одним из моих преподавателей в Академии Генштаба и несколько раз благодарил меня за хорошую работу там. Практически он сразу заметил меня в Седьмой Армии и сказал, что я должен делать штабную работу, а не сигнальную.

На следующий день я был отправлен в штаб Девятой Армии в Кеме, на берегу Белого моря, в качестве помощника офицера Г-1. Девятая состояла из двух корпусов, северного, состоящего из Сорок четвертой, Сотой и Шестьдесят третьей дивизий, южного корпуса, состоящего из Пятьдесят четвертой дивизии и Сибирской лыжной бригады; оба корпуса были экипированы артиллерией и танковыми подразделениями. Командующим этой армией был Василий Чуйков, тогда трехзвездный генерал. Его комиссаром, чьи партийные связи сделали его реальным начальником армии, был Лев Мехлис, бывший однажды редактором Правды и начальником Политического отдела Красной Армии. Мехлис был четырехзвездным генералом.

Задачей Девятой Армии было наступление через границу в главном направлении на город Суомуссалми и через талию Финляндии на порт Оулу (Улеаборг) на Ботникском заливе и захват этого города, уничтожение финских сил и обороны на своем пути. Граница находилась в 280 километрах восточнее Оулу. Между двумя пунктами лежал трудный рельеф, сильно покрытый лесами, с немногими дорогами, и десятками из тысяч финских озер. Первоначальный приказ на сражение Девятой был подписан Сталиным, уточняющим, что Оулу должен был взят на «восемнадцатый день» наступления. Даже Чуйков посмеялся над оптимизмом этого приказа.

Мои первые три дня в Кеме прошли на работе с картами, в попытке координировать позиции различных соединений. Это было, в особенности, трудно, поскольку карты Финляндии, которыми нас обеспечила военная разведка, были чрезвычайно плохого качества, показателем неряшливой работы, за что были ответственны, однако, ПРП ы для этого региона.

В полночь третьего дня меня разбудили и вызвали к начальнику штаба. Здесь мне приказали немедленно ехать в наиболее продвинутый вперед батальон Сорок четвертой дивизии, почти к востоку от города Суомуссалми, в каких-то 30 километрах вглубь Финляндии, изучить ситуацию и доложить о ней. Более чем 18–ти тысячная сильная Сорок Четвертая Украинская Стрелковая дивизия состояла не только из украинцев, но и из казахов, азербайджанцев, даже войск из Туркестана. Она рассматривалась как штурмовая, но обученная в степях, она не была знакома с операциями в лесистой местности, не привыкла к жестоким холодам севера. Ее задачей было наступление за Суомуссалми на берегу Кианты Ярви (озера), уже покрытого толстым слоем льда, в качестве поддержки неадекватно экипированной и плохо обученной Сто Шестьдесят Третьей дивизии на правом фланге, попавшей в трудное положение.