Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Когда я закончил, старый джентльмен немного посидел молча. Затем он повернулся ко мне. Его глаза, казались, выражали сочувствие ко мне. Он меня услышал и понял, сказал он. На этом он встал, подождал, когда я встану со своего места. У дверей он добавил, что у него нет ничего, чтобы ответить по существу. Я никогда больше не слышал что-либо от этого старого джентльмена. Однако, я также ничего не слышал от НКВД о моем визите в американское консульство.

Вступление американцев в войну также добавило мне работу по моему прикрытию в качестве пресс-атташе. В Турции в это время находилось несколько американских корреспондентов, однако, до этого никто из них не посещал меня. Теперь они хотели знать о страданиях советских людей, о сражениях Советского Союза, о положении в экономической и политической областях. Они хотели знать о моем мнении по поводу будущих перспектив и об американо-советском сотрудничестве.

Увы, хотя я хотел быть честным и искренним, но у меня не было ничего утешительного для них. Я им не мог говорить, что Советский Союз не изменил и не изменит в будущем свою позицию по отношению к США и Великобритании только потому, что мы оказались на одной стороне фронта против Германии. Все, что я мог им говорить, это то, что любой союз с западными державами будет лишь временным союзом.

Наступивший новый 1942 год я отмечал в консульстве в кругу советского персонала. Здесь я совершил ошибку, напомнив мою проблему по поводу американских корреспондентов. Я спросил моих «товарищей», не наступило ли время позабыть старые взгляды и начать строить действительную дружбу с представителями западных держав, находящихся в Турции, в особенности, с учетом того, что мы уже воюем вместе. Я хотел знать, почему это неправильно иметь американских и английских друзей тогда, когда мы находимся в дружбе с нашими малыми союзниками, как Югославия и Чехословакия. Тут выступил с ответом Наумов. Он почти зарычал: «Позабыть старые взгляды? Я удивляюсь, понимаете ли вы вообще линию партии? Позабыть, как американские финансовые магнаты помогали вооружать и строить германскую армию? Позабыть о тесных связях между тиссенами, круппами и Уолл-стритом? Вам лучше не следует забывать, что Соединенные Штаты являются наиболее богатой, наиболее мощной из всех капиталистических стран, и они являют собой классический пример империализма и поэтому всегда будут нашим врагом номер один. Да, теперь, временно мы являемся союзниками. Эта вещь временная и только до тех пор, пока мы не победим Германию. Затем, в один прекрасный день, нам будут противостоять Соединенные Штаты Америки в качестве нашего главного врага. Вы можете пить вино и обедать с вашими американцами и англичанами. Улыбайтесь им в лицо и обращайтесь с ними вежливо. Это прекрасно. Но никогда не забывайте, что они наши завтрашние враги».

Эта риторика всерьез встревожила меня. Здесь, разумеется, не было ничего нового. Новое было в том, что Наумов выделил меня для такого рода взрыва. Я должен быть более осторожным, иначе он скоро обвинит меня в политической неблагонадежности.

С этого времени я старался обходить американских корреспондентов и побольше контактировать с турецкими дикторами и корреспондентами. Наумов не мог критиковать меня за это, за единственную часть работы по моему прикрытию. Подобная работа вынуждала меня ходить в рестораны, кабаре, музеи, театры, мечети и университеты, которые были для меня не только удовольствием, как туристу, но они были также полезны офицеру-разведчику для целей исчезновения с виду, для нахождения мест встреч и вербовки.

Тем не менее, это было не все. Я действительно любил находиться в компании с турками. В конце концов, они были моими людьми, ближайшими для меня людьми из всех, когда у меня не было ни моей семьи, ни Тамары. Часто моих турецких знакомых забавляло слышать мой правильный турецкий язык с татарским акцентом.

Некоторые турки даже настаивали, что я есть настоящий турок, один из Ана Ватана (Туркестан) и спрашивали меня о тюркских народах в Советском Союзе. С улыбкой я напоминал им, что моя фамилия Николаев является чисто русской, но большинство считало это не важным и настаивало на том, что у меня турецкая кровь.

Чем больше я видел Турцию, и чем больше я узнавал ее народ, тем больше я восхищался ими. Я мог понять отца, отказавшегося воевать с турками, и благодарил бога, что мне не приказали шпионить против них. Это было бы равносильно шпионить в своем собственном доме и в собственной семье.

Тем не менее, однажды я жутким образом был близок к этому по отношению к туркам. В это время, как Запад, так и державы оси, ухаживали за Турцией изо всей мочи для того, чтобы изменить ее нейтральный статус. Как англичане, так и немцы, приглашали турецких журналистов в свои страны и в свои вооруженные силы. Я предложил сделать то же самое со стороны Советов; позволить туркам видеть, как Красная Армия сражается против немцев и в то же самое время укреплять торговые и культурные обмены.