Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Через несколько дней я начал выздоравливать. Мое молодое и сильное тело боролась за жизнь со смертью. Меня сняли с критического списка и перевели в большую палату, где находилось тридцать других пациентов, также выздоравливающих от тифа. Там я провел несколько месяцев перед тем, как я набрал достаточно силы, чтобы медленно проходить небольшие расстояния. Воскресения и праздники были самыми болезненными периодами выздоровления. В такие дни других пациентов посещали их родственники и близкие. Мои родственники, мои друзья были за сотни километров отсюда. Во время первых таких посещений я натягивал на себя одеяло, чтобы скрыть мое одиночество и слезы, лившихся с моих глаз. Добрый малый с соседней койки понял мое отчаяние и отправил свою жену ко мне сказать теплые слова и подбодрить меня. Другие пациенты тоже последовали его примеру, и я стал получать знаки внимания от других посетителей. Многие пирожные и другие хорошие вещи также они стали делить со мной. Все это значительно повысило мои духовные силы. Я молча поклялся, что если выживу и найду себе место в жизни, то всегда буду стараться делать добро для моих товарищей, человеческих существ, и всегда буду избегать любого зла.

Наконец, пришла к концу эта ужасная зима 1922–1923 годов, когда можно было почти услышать запах приближающейся весны. Несколько докторов пришли к моей постели для очередной проверки. Я сказал им о том, что нечто беспокоит меня на спине; я чувствовал острую боль, и также было трудно дышать. После постукивания и слушания на моей груди, они нахмурили брови и ушли.

На следующее утро меня перевели в другую больницу в Биби-Эйбате, в нефтедобывающем районе Баку. Там мне сказали, что в результате тифа я получил осложнение в виде плеврита. Это была плохая новость. Без правильного лечения и правильной пищи мог последовать туберкулез.

После общего осмотра один из докторов, молодая женщина немецкой национальности, задержалась около моей постели. Она сказала, что если это возможно, то после ухода из больницы я должен ехать для того, чтобы набраться сил, в Абастумани или в другой горный курорт для легочных больных на Закавказье.

Боюсь, что я почти презрительно усмехнулся в ответ на ее предложение. Ха, мне, безработному человеку ехать на горный курорт? Я спросил. Доктор вздрогнула, но ее глаза, прекрасные темно-голубые глаза, оставались добрыми и понимающими. Я воспользовался ее симпатией, чтобы выболтать все о себе и о том, что за бестолковщину творю из моей жизни. Она выслушала меня без всяких слов, не глядя мне в глаза.

На следующий день во время ее регулярного обхода она вновь пришла ко мне. В это время она улыбалась как ангел. Она говорила, чтобы я забыл свои печали, думал только о хорошем, что я получу в больнице хороший уход и буду находиться здесь до тех пор, пока не выздоровею окончательно.

Эта прекрасная женщина сдержала свое слово. Мое питание было улучшено. Меня положили в палату с окнами, смотрящими на берег моря. Днем я мог наблюдать вихри ветра в зеленых деревьях за окном. К ночи я засыпал под шум прибоя. Она часто приносила мне хорошие книги для чтения и всегда находила для меня ободряющие слова. Когда мне стало лучше, я стал немного наглым, достаточно наглым, чтобы спросить, является ли она коммунисткой. Она не была озадачена. Она просто сказала «нет» и покинула меня. Я не верил, что такое чудесное создание могло быть коммунисткой, но на всякий случай я хотел убедиться.

Недели следовали за неделями этого превосходного ухода и внимания. Настоящая весна пришла с зеленой травой, цветущими деревьями, приятными днями и чудесным солнцем. Я никогда не чувствовал себя лучше за всю жизнь и меня по-настоящему защекотало, чтобы уйти из больницы и видеть мир снова.

Должно быть, медицинский персонал был согласен со мной. Пришел день, когда добрая женщина, доктор, позвала меня в свою комнату для консультаций. Она сказала мне, что у меня нет более следов плеврита, что мое общее здоровье превосходно и что я должен выписаться из больницы. Далее она посоветовала, чтобы я уехал из Баку, где все еще были тысячи безработных, чтобы попытаться найти работу в сельской местности, которая также будет очень полезной для моего здоровья. Она рекомендовала не принимать все близко к сердцу, затем сказала, что у нее есть для меня сверток в комнате для смены одежды для выписывающихся пациентов. При уходе я попытался поблагодарить ее, но запнулся, чтобы произносить слова глубокой благодарности и восхищения по ее адресу. Вместо этого, я взял ее руку, поцеловал ее и вышел из комнаты, не позволив ей видеть мои глаза. Я подумал, увижу ли я ее когда-нибудь вновь, когда я буду самостоятельным и мужчиной. Годами позднее, при поездке через Баку, я попытался найти ее, но безрезультатно.