Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Заметив меня, одиночный верховой направился в мою сторону, чтобы присоединиться ко мне. Грациозно приземлившись с коня, он поприветствовал меня с обычным Салаам Алейкум. Он спросил почтительно: «Ну, странник, как дела? Нравится ли тебе жить здесь, в наших краях? Не трудна ли для тебя жизнь?»

Очарованный его видом и его манерами, я ответил, что у меня нет причин для жалобы, что все прекрасно и поблагодарил за добрые слова.

«Да», он ответил, «я слышал, что у тебя все хорошо и что люди очень любят тебя. Это и есть причина, почему я решил посетить тебя. Как ты, наверное, знаешь, у нас нет ни школы, ни учителя для детей нашей деревни. Мы знаем из того, что ты рассказывал нашим людям, ты имеешь образование, достаточное, чтобы стать их учителем. Мы можем платить тебе. Ты можешь жить в моем доме, и его первый этаж достаточно велик, чтобы служить в качестве комнаты для школьного класса. Я сын Хамидуллы Эффендиева. Мое имя Забихшан эффенди».

До этого я слышал больше об отце человека, стоявшего передо мной. Он был вождем известного по всем горам за сопротивление Советам племени. Перед моим приходом в этот регион, он руководил в течение двух лет своим народом, ведущим борьбу с красными. Он не приказал сложить оружие до тех пор, пока Мир Джаффар Аббасович Багиров, глава азербайджанской ЧК, лично не пришел сюда, чтобы заключить мир с этим гордым народом, пообещав, что Советы не будут вмешиваться в их внутреннюю жизнь. (Это был тот самый Багиров, который позднее стал председателем Всесоюзного Исполнительного Комитета и в конечном счете был расстрелян после казни Берия). Также не была неизвестна мне жена Хамидуллы Эффендиева. По происхождению татарка из моих родных краев, она пользовалась уважением за ее активность в области благотворительности и заботу о горных детях.

И я также знал дом этой семьи. Это был большой, прекрасный двухэтажный дом, возвышающийся над всей деревней Сулеймана эффенди.

Забихшах эффенди был первым сыном этого вождя горного племени. Я поблагодарил его за предложение, сказал, что обдумаю его тщательно и дам мой ответ на следующий день. Позже в это утро пришла Зулейха с ее корзиной еды и сменной одежды. Я ей сказал, что хочу повидать ее отца. Сулейман эффенди пришел ко мне после полудня. Я рассказал ему о предложении Забихшаха эффенди, и поскольку я относился к старику как своему отцу, мне нужно было его одобрение прежде чем, я мог бы принять сделанное мне предложение. Сулейман эффенди не только одобрил эту идею, но и попросил согласиться с ней.

Так, вместо пастуха я стал учителем, не назначенным Советами учителем, а выбранным народом. Я про себя поклялся, что не буду внушать детям политические учения и заниматься пропагандой в этой маленькой деревне Калгагаях, а только буду их учить. Я буду учить детей, как читать и писать, как считать и рисовать. Я расскажу им о мире, о других народах, о природе. Я буду учить их делать добро и обходить плохие дела.

Когда началась осень, я начал мои уроки с приблизительно двадцатью пятью детьми, собравшимся на первом этаже дома Хамидуллы Эффендиева. Эти маленькие мальчики и девочки были полны желания учиться. Как я их любил и как он, кажется, любили меня! Мне выделили комнату для жилья над школьным классом и хорошего коня для моих нужд. Люди меня уважали как учителя их детей и приглашали в свои дома для приятных вечеров. Какой же был контраст между этой работой в горах и работой по так называемому учительствованию в Чарджоу! Среди этих горных людей я полюбил работу учителя и чувствовал, что делаю полезное дело, что-то действительно важное. Эта зима 1923–1924 годов была почти моей лучшей зимой за всю мою жизнь.

То, что удержало меня быть по-настоящему счастливым, было письмо, которое я получил в конце старого года. Каким-то образом, добрый сосед из Орска, бухгалтер, женатый на сестрах, который однажды меня посетил в мои печальные дни в Чарджоу, опять смог найти меня. Опять печально он поведал, что вся моя семья, отец, мать, мои два брата, мои две сестры умерли из-за страшного голода и эпидемии тифа, скосивших весь регион Орска приблизительно в тоже самое время, когда я начал учительствовать в Калгагаяхе. Перед страшным концом, добавил мой сосед, дела стали настолько плохи, что отец вынужден был продать дом, чтобы купить пищу, всего за двадцать фунтов зерна.

Это была страшная новость. Здесь я был упитанным и счастливым, в то время как моя семья умирала с голода. Даже радость работы в моей школе не помогла мне преодолеть мою подавленность до тех пор, пока не кончилась зима и задули теплые ветры, приносящие новую жизнь на землю.

Однако, с приходом весны пришли также новые тревоги. Вся новая жизнь не была хорошей. Подобно ядовитому растению, большевизм опять расцвел и начал вползать в эти горы. Скоро мы услышали, что была организована коммунистическая ячейка в деревне Девечи, недалеко от нас. Несколько ленивых людей создали эту группу, но у них были уши в Баку.