Служба внешней разведки. Игра на упреждение

Яркое солнце слепило глаза. Вей видел себя маленьким мальчиком лет трех. Смеясь, он бегал по двору пытаясь укрыться от преследовавших повсюду больших крепких рук. В один миг ему не удалось увернуться. Схватив мальчонку, они высоко подбросили тело вверх и, не давая упасть, подхватили у самой земли. Ощущение страха, перемешавшись с восторгом привносимым свободным падением, пробудили желание испытывать это чувство вновь и вновь. Вверх-вниз, вверх-вниз руки вторили чаяньям мальчика. Наконец устав, они поставили ребенка на ноги. Схватившись за одну из них малыш зашагал по лужайке с любопытством разглядывая порхающих рядом бабочек и задорно смеясь, когда из под ног, испугавшись, выскакивали кузнечики, улетая прочь, расправляя кто красные кто синие крылья. Подняв глаза на «поводыря», он увидел того с кем было так уютно и не страшно. Настойчиво перебирая заплетающимися в траве ногами, мальчик шагал под контролем деда. Спящий мозг, наблюдая картину сна, неожиданно «споткнулся» о несоответствие до которого как казалось, в этом состоянии ему не было дела. Мужчина помнил, что никогда не видел приснившегося человека, погибшего за долго до его рождения. Так случилось что даже фотографии в семейном альбоме не было, но Вей во сне узнал с нежностью смотрящее сверху лицо. И в этот миг понимание того что держащий за руку великан разговаривает с ним, пытаясь донести нечто важное, буквально вонзается в сознание. Увы, Цинь Вей не способен разобрать слов сколько не вслушивается, обида и раздражение переполняют душу. Единственное что удается – понять последнюю фразу: «Ты вспомнишь», – и то скорее считанную по губам, а не воспринятую на слух.

Под напором чувств картина сна меняется. Невесть откуда налетает ледяной ветер, принося темные свинцовые тучи заслонившие солнце. Вянет и жухнет трава под ногами. Яркие краски, выгорая, окунают округу в унылый вид. Цветной сон превращается в черно-белый. Порывы ветра мешают идти. Порой сила непогоды столь велика, что под напором воздуха приходится откатываться назад. Незнакомые люди, выросшие словно из под земли, подбегают к ним и что-то кричат. Дед пытается их успокоить, но безрезультатно. Они хватают его, оттолкнув мальчика, затем бьют и тащат к дереву. Малышу страшно, слезы обиды и ужаса душат, перехватывая горло, и в этот миг один из напавших, достав пистолет, стреляет в деда. Цинь Вей видит как медленно летят пули и ударяясь в плоть рвут, выбрасывая брызги крови. Теперь он уже не ребенок и изо всех сил тянется в надежде помочь близкому человеку, но некая пространственная пропасть, образовавшаяся между ними, лишает такой возможности, лишь сознание четко отпечатывает в памяти лицо убийцы, удивляя тем, что это не китаец.

Сон опять меняет направленность, обретая яркие краски. Вей парит над спокойной водой сплошь укрытой белыми лотосами. Их тысячи, миллионы, а может миллиарды. Подсчитать не возможно, сказочный ковер, расстилающийся внизу во всех направлениях, добегает до горизонта. Он осознает, что и сам один из этих цветов, который невидимая сила подняла над основной массой, возложив на него особую миссию, постичь которую скоро суждено. В одном месте на глаза попадает аномалия, видятся сгрудившиеся и чем-то ограниченные такие же цветы необычного черного цвета. Не понятно откуда в мозг вливается понимание – они обречены и должны погибнуть, и в этот миг в грудь бьет пуля такая же как убившая деда. Но он не видит себя, а наблюдает за тем, как с простреленного лотоса осыпаются крупные белые лепестки.

Видение с лотосами оборвало сон. Проснувшись, Вей испытал двоякое чувство с одной стороны ощутил необычайную бодрость, с другой казалось что не отдыхал вовсе, а выпал в комнату из некой иной действительности, настолько промелькнувшие за ночь картины казались реальными. Взглянув на часы и потянувшись, мужчина поднялся с кровати и не спеша по отработанному годами алгоритму стал собираться на работу.