Служба

Сколько еще портретов могло бы пополнить эту галерею? Полагаю, много. Эра провокаторов в самом расцвете. Современная Россия успешно продолжает развивать свои традиции. Чем и уникальна. Ибо нельзя представить, чтобы конгрессменом или сенатором США стал полицейский агент-провокатор, а в британском парламенте заседал обыкновенный стукач. С чем всех и поздравляю!

2. След невидимки

Странная эта мысль — собрать вместе ряд нераскрытых дел и пытаться найти в них нечто общее, объединяющее. А почему бы и нет? Дела-то разные, а вот почерк… Да какой там почерк — в одном случае топор, в других — яд, пули и взрывчатка?! Да разве лишь в орудии дело — руку увидеть надо. И не столь держащую, сколь направляющую и руководящую…

Александр Мень

Священника Александра Меня зарубили топором возле своего дома в сентябре 1990 года. И прибавить к этому пока нечего даже следствию.

Для иерархов он всегда был белой вороной, чужаком. И не только потому, что являлся слишком яркой личностью. Костью в горле он был для тех, кто не мог простить ему еврейского происхождения — как же, православный священник из иудеев! Уж в чем-чем, а в недостатке антисемитизма отцов церкви обвинять не стоит. Но больше всего их раздражала проповедь отцом Александром идеи всемирного единства христианства. Как же так, ведь только одно учение верно и потому всесильно — то, которое представляет Московский Патриархат. Но вряд ли только лишь это могло послужить причиной или поводом для убийства.

Сколько лет уже прокуратура и милиция разрабатывают лишь одну версию: бытовое преступление, случайность. Убийца, мол, принял священника за одного из своих обидчиков. И решил рассчитаться. Благо подозреваемый нашелся быстро и в умелых руках следователей при правильном подходе раскололся. Вот только позже незадача вышла — выяснилось, что оговорил себя человек, принудили его к этому. Судебного испытания официальная версия не выдержала, расползлась по швам. Не смогли найти убийцу. Или не захотели? Скорее последнее…

Тогда, в 1990-м, тоже громко звучали слова о высочайшем контроле и обещания оперативно найти убийцу (или убийц). К делу и КГБ подключили. Но вот следов этого ведомства в поисках преступника не замечено. Зато другие следы, пусть и медленно, неясно — как на старом негативе, — но проступили. Стало известно, что священник находился в оперативной разработке чекистов…

Что это означает? За ним велось наблюдение — слежка, проще говоря, к нему приставили стукачей-осведомителей, по некоторым данным, пытались вербовать. Всех фактов мы не знаем и поныне, но уже одно то, что Александр Мень был в фокусе внимания компетентных органов, говорит о многом. Хотя бы о том, что в КГБ были люди и материалы, которые могли бы пролить свет на загадку смерти священника.

Но этого сделано не было — ни до августа 1991-го, ни после. Лубянка хранила молчание. Не желала огласки своей незаконной возни вокруг неудобного священника? Нечего было сказать? Или, напротив, сказать-то как раз было что?!

Зачем был нужен органам приходский батюшка? Хотя бы затем, что представлял интерес круг его общения, круг знакомых, среди которых многие фигуры тогдашней демократической элиты. Сведущ был батюшка и во многих церковных делах, в том числе и тех, кои не желали бы предавать огласке как церковные иерархи, так и их «компетентные» кураторы. Да и не мог тогдашний КГБ просто так оставить без внимания популярного оратора и публициста — своеобразного церковного диссидента. Все сплелось — связи, контакты, публикации, выступления. Вот и попал в прицел, в разработку, причем достаточно давно. И странно, что в своих мемуарах бывший шеф КГБ Владимир Крючков, чуть ли не день за днем описавший год, предшествовавший августу 1991-го, ни словом не обмолвился про дело отца Меня. А ведь председатель КГБ курировал расследование! Неужели не мог хотя бы строки написать: было, мол, такое дело, расследовали, да не успели?.. Странно, Владимир Александрович очень пунктуален в мелочах.

Значит, были резоны не вспоминать дело, — и серьезные. Как и у наследников Крючкова списать его в архив, свалив вину на первого подвернувшегося. В материалах уголовного дела нет и намека на мало-мальски серьезную помощь следствию со стороны госбезопасности. Случайным это быть никак не может: Лубянка незримо присутствует, но всячески старается остаться в стороне, незамеченной.