Служебный роман для богини любви (СИ)

4. Работа с аналитическим отделом. Утверждение текущего любовного вектора и общей программы действий.

Помимо того, в обязанности богини любви входит регулярное просматривание текущего состояния карты распределения любви, определение слабых зон. Предполагается выделение одного дня в неделю на общение с людьми.

Богиня любви обязана активно взаимодействовать с отделом контроля для получения информации о незаконном обороте любовных зелий и попыток людей вмешаться в любовную индустрию. В перечень обязанностей так же входит отслеживание любовных преступлений и принятие мер по…»

Я захлопнула книжку.

Какой кошмар! И я даже не сомневалась, что Эдита всего этого не делала. Но я — буду! Собственно, у меня даже выбора нет! Потому что позволять всему тому кошмару твориться и дальше означало просто подставить всех на свете, а себя в первую очередь. Вдруг то, что творят эти купидоны, приведет к кошмарным последствиям?

Я велела себе об этом не думать, а помыться и лечь спать. Утро вечера мудренее…

Наверное.

6

Утро у меня началось не с кофе — с чая и бутербродов, всё тех же, что и вчера, попыток убедить скатерть в том, что я обязательно её покормлю, и попыток привести себя саму в порядок. В этом мире я удивительно хорошо видела без очков, потому они остались в комнате на прикроватном — или придиванном? — столике. Среди бесконечных пышных платьев Эдиты, которые я ни за что не согласилась бы надеть, нашлись брюки и блузка, которые я сочла более-менее подходящими для себя. Волосы же, как всегда, заплела в косу. Мне сейчас не любовь искать надо и не сверкать красотой, а решать проблемы!

Себастьян, как и обещал, прибыл утром и на всё той же повозке. Я уже ждала его на пороге — дверь так и не открылась, ни изнутри, ни снаружи, потому мне пришлось вновь выбираться с помощью террасы, — и, если честно, от радости едва не бросилась мужчине на шею. Он сегодня спешил, потому что то и дело смотрел на наручные часы и гнал лошадей, но мне было уже отнюдь не так страшно.

…Проблемы начались уже в коридоре, когда Себастьян вместо того, чтобы куда-то проводить меня, юркнул в первую же дверь. Табличка на ней гласила «архив», и я, осознав, что тут придут и по мою душу, со всех ног бросилась прочь. Вот только, кажется, не в ту сторону, что нужно. Потому что спустя минут, наверное, двадцать, когда я совсем уж отчаялась найти хоть какого-то живого человека и открытую дверь, наткнулась носом на табличку, гласившую: «Аналитический отдел. Руководитель — б. кр. и иск.». Фамилии у «б. кр. и иск.» — бога красоты и искусства? — очевидно, не было. Правда, Себастьян тоже не называл фамилию, да и у меня она явно отсутствовала, потому я, вздохнув, решительно постучалась в дверь.

Изнутри донеслось короткое «открыто, входите», и я замерла.

Как там говорилось в инструкции? Служебные романы строго запрещены? Что ж, я понимала, почему было введено это правило. Потому что этот голос — мужской, разумеется, — звучал красивее всего, что я слышала в своей жизни.

Что ж. Надеюсь, что этот «б.» страшен, как смертный грех. Или, не знаю, интересуется мужчинами? Потому что только втрескаться по уши в чужой голос мне не хватало.

Я решительно толкнула дверь и заглянула внутрь. И, столкнувшись взглядом с незнакомым мужчиной, сдуру ляпнула:

— Рене?

И тут же прокляла себя за своеволие.

Нет, этого мужчину я не знала. Точнее, знала по обложкам модных журналов и по визуализациям, которые несколько лет назад искала на любимого книжного героя. Мужчину — реального мужчину, — звали Рене, он был то ли испанец, то ли итальянец, и да, он был потрясающе, безумно красив. Точеные скулы, прямой нос, большие синие-пресиние глаза в обрамлении преступно длинных ресниц, таких, что хочется завизжать: у мужчины такого быть не может, не заслужил! Рене в моем мире был высок, строен, подтянут и одной улыбкой мог сразить женщину наповал, обладал великолепными темными чуть вьющими волосами и такими синющими глазами, что просто бомба!

Собственно, «б.», как бы его тут не звали, тоже мог лишить любую сна и аппетита одним только взглядом. Он взглянул на меня с мягким прищуром, будто дразнясь, и приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, сестренка, — протянул он все тем же божественным голосом, что я слышала изнутри. — Давно не заглядывала… Как дела? Совсем твои купидоньи дураки достали?

Я вздрогнула.

Сестренка?

— Мама с тех пор, как ты в ту резиденцию переехала, места себе не находит, — уверено продолжил мужчина, очевидно, действительно носивший имя Рене.

Брат? Этот божественный красавец — мой брат?! Небеса, спасибо! Это повод не влюбляться куда более удобный, чем «уродец» или что-то вроде того. Никаких служебных романов. Никакого нарушения устава. Всё, что надо, нарушат вместо меня купидоны.

— Да я как-то… — я замялась. — Не слушаются меня и… А где твои подчиненные?

— Какие подчиненные? — удивился Рене.

В кабинете, довольно-таки большом, было пусто. Только стол, заваленный какими-то бумагами, и все.

— Ну, аналитический отдел, — неуверенно протянула я.