Служебный роман для богини любви (СИ)

— В таком случае, — протянула я, прекрасно понимая, что добрым словом из Димитрия правду не вытряхнуть, — цветочек тебя отпустит. Понимаешь ли, он наученный, у него есть разум… Лжецов не переваривает. Точнее, — я противно усмехнулась, — как раз лжецов он и переваривает, а вот остальных предпочитает отпускать. Что ж, странно, конечно, что он так и не оставил тебя в покое… Но, я думаю, сейчас он распознает правду — и все! А чего это он так лезет к твоим венам?

Димитрий встрепенулся. Одна из змеек трахиандры откинулась назад, явно собираясь впиться своими острейшими зубами в изгиб его локтя, и он едва успел второй рукой схватить существо за стебель, дабы не допустить кровопролития.

— Ладно, ладно! — зачастил купидон. — Я тебе соврал!

— Я в этом даже не сомневалась.

— Иногда мы берем заказы! На стрелы, — выпалил Димитрий. — Да, да! Я знаю, что по кодексу это запрещено! Но у нас маленькая зарплата…

— Трахиандра очень чувствительна ко лжи, — напомнила я.

— Хорошо, — вздрогнул он. — У нас нормальная зарплата, но денег много не бывает. Потому мы и… Ну… Ты поняла, короче.

— Нет, — серьезно покачала головой я. — Понять торг любовью я не могу. И что, этим занимаются все?

— Нет, — Димитрий покраснел. — Не все. Только часть из нас. Кто-то правда по разнарядкам летает, кто-то тычет этими стрелами в деревья и идет гулять.

— Но ты — занимаешься.

— Я б никогда…

Трахиандра угрожающе задергалась.

— Да, я занимаюсь, — сдался он.

— И ты знаешь, чем это тебе грозит? — мрачно уточнила я. — Чем, Димитрий?

Он, явно не понимая, что последний вопрос был задан не потому, что я хотела его проучить, а потому, что сама не знала на него ответа, протянул:

— Полное лишение магических способностей, увольнение и тюрьма.

— И ты все равно шел на риск.

— А что мне оставалось де!.. — он осекся. — Я плохой. Эдита, Эдиточка, Эдитулечка, — забыв о трахиандре, он рухнул на колени. Вазон вытянул стебли, но не отпустил. — Эдитусенька! Молю тебя! Прости меня, дурака! Я больше ни одной стрелы не пущу мимо цели! Буду работать как следует! Просто дай мне испытательный срок! Пожалуйста! Умоляю! Я не буду лениться! Только не отправляй меня в тюрьму!

Я серьезно взглянула на него. Никакого желания проявлять жалость по отношению к Димитрию не было, тем более, образ противного бывшего засел на подкорке, но я подумала: а ведь от моего решения зависит его жизнь! И он действительно может погибнуть, сгнить в тюрьме.

— Хорошо, — сдалась я, скривившись. — Пока что живи. Но если ты хоть как-нибудь будешь мне мешать или опять нарушишь закон… Или просто будешь работать недобросовестно — все твои деяния станут достоянием общественности. И ещё. Возьми-ка лист бумаги и запиши всех, кто тоже совершал такие прегрешения. Я подумаю, что с вами делать. Посоветуюсь с Себастьяном.

— Он тебе не…

— Ты хочешь что-то мне порекомендовать?

Димитрий осекся, мрачно взглянул на трахиандру и, проявляя чудеса покорности, взялся за ручку и принялся старательно выводить перечень имен.

Я не сводила с него глаз. По моим предположениям, совсем скоро должны были появиться и остальные купидоны — они, конечно, не выполняли разнарядки, но получить без них стрелы не могли. Надо было ещё решить вопрос, куда те самые стрелы деваются, раз уж их используют не по назначению, но я решила, что займусь этим позже. Что купидоны не станут сразу же на путь истинный, я нисколечко не сомневалась.

…Где-то на середине списка, когда Димитрий, упорно сдувая пот со лба, стал коситься на меня особенно неприязненно, но все ещё боялся высказать недовольство, дверь Канцелярии распахнулась настежь. В коридоре никого не было, только небольшая, даже крохотная, я б сказала, тележка. В ней лежали стрелы и какие-то кулоны. Никакой особенной предназначенности этих стрел я не заметила, но, покосившись на разнарядки, решила, что привязка происходит в момент выдачи, так сказать, оружия. Наверное, это и есть обязанность богини любви — утверждать невидимые связи между избранным человеком и стрелой.

Стрел было мало.

Димитрий, только-только закончивший перепись незаконопослушного купидоньего населения, тоже обратил на это внимание. В его списке значилось не менее трех десятков купидонов, я вчера видела только семерых или восьмерых.

— А сколько у нас всего купидонов трудится на благо организации? — мрачно поинтересовалась я.

— Пятьдесят три! — отчитался Димитрий.

— И сколько выстрелов может сделать купидон?

— Купидон-передовик или среднестатистический?

— Среднестатистический законопослушный купидон, — уточнила я. — Который будет стрелять строго по разнарядкам.

— Ну-у-у…

Мы одновременно покосились на трахиандру. Растение, отпустившее было Димитрия, демонстративно защелкало челюстями, показывая, что соврет — справедливой кары не избежать. Купидон откровенно впечатлился, тяжело вздохнул и промолвил: