Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

ЛЕДИ: Бродяга! Вы не меняетесь! <<смеющийся смайлик>> Это единственное, что утешает меня сегодня.

БРОДЯГА: Приятно слышать. Но, возможно, если б вы знали меня лучше, вы не считали бы, что я не меняюсь.

ЛЕДИ: Иногда вы говорите так странно, будто слова ваши имеют двойное дно. Вы меня дразните?

БРОДЯГА: Ни в коей мере. <<смеющийся смайлик>>

ЛЕДИ: Замечательно! Так спокойной ночи?

БРОДЯГА: Спокойной ночи! И мирных вам снов.

ЛЕДИ: Того же и вам!

Выключив компьютер, я долго сидела, обдумывая разговор. Бродяга удивил меня сегодня. Таким я его еще не видела (не слышала?). Наши тематические обсуждения всегда проходили весело, с неизменной иронией — а сегодня он говорил так серьезно и увлеченно! Хотя не могу сказать, что мне понравилось. «А разве на самом деле по-другому?» — спросил внутренний голос. Не к месту вспомнилось мое неудачное замужество (всегда не к месту). Как все просто и радостно начиналось — и куда делось потом? Воспоминания давно не были болезненными — но оставались неприятными. А, не буду думать об этом!

Я посмотрела на часы. Боже мой! Четвертый час! Срочно спать.

Среда прошла в судорожном поиске вариантов. Единственной относительно хорошей новостью был звонок от Перова. Жена с ребенком приезжают на днях, но родители уехали пожить к сестре — пока здесь все не выяснится, сообщил он. Видимо, наш многострадальный клиент, ученый горьким опытом, теперь боялся, как бы предложенный нами вариант не оказался невыгодным. Поэтому он предпочитал подождать пару лишних недель, но получить достойную альтернативу. Что ж, его можно понять.

Ладно, информацию к сведению приняли. Хоть какая-то передышка. Я, однако, понимала, что нас это не спасет.

Ближе к вечеру, готовя себе чай, я оказалась по соседству с Анной Федоровной. Вид у нее был задумчивый и отрешенный.

— И что же вы, если не секрет, обо всем этом думаете? — спросила она меня, помешивая ложечкой в чашке.

Я пожала плечами:

— Не знаю, что и думать, Анна Федоровна.

— И тем не менее?..

— Ну, в данной ситуации ничего нельзя сказать однозначно, — осторожно начала я, тщательно подбирая слова. — Но в первую очередь, безусловно, подобный прокол конторы бросает тень на юриста.

— То есть вы склонны более доверять Анатолию Эдуардовичу? — уточнила Анна Федоровна, словно размышляя о чем-то своем.

Я вздохнула.

— Пока не знаю. Будем искать…

Анна Федоровна посмотрела с сожалением, легонько коснулась моего плеча:

— Сдается мне, деточка, вы не там ищете. — И вышла.

Озадаченная, я осталась стоять посреди кухни, глядя ей вслед. Повернувшись к столу, я увидела чашку Анны Федоровны, она осталась нетронутой.

А если вдуматься, Анна Федоровна не одинока, взяв сторону Снегова в этой истории — большинство сотрудников, похоже, придерживается того же мнения, что и она. Только Козлов пребывает в полной растерянности, не в силах никого заподозрить. Несмотря на солидный возраст, он уверен, что среди его знакомых не может оказаться непорядочных людей.

Дотащившись до дома, я быстро и без настроения сообразила некое подобие ужина, сжевала его и устроилась на диване, по уши завернувшись в пушистый плед. Мне предстояло в последний раз обдумать сложившуюся ситуацию и принять наконец решение.

Замечательно теперь будет выглядеть мое гипотетическое увольнение: довела агентство до ручки, спровоцировала скандал и сбежала. Как крыса с корабля. «Чем это ты его, интересно, спровоцировала?» — въедливо спросил внутренний голос. «Попустительством, моя радость, попустительством!» — сурово ответила я. Не знаю уж, в чем оно проявлялось, но раз в подведомственном мне учреждении произошло что-то подобное, все равно я виновата — так или иначе.

Ситуация складывается отвратительная. А мне ведь еще предстоит, наверное, как-то разбираться с виновными. Но кто все-таки виновен — Снегов или Лисянский?

Вспомнился вчерашний разговор с Бродягой. Интуиция, ощущения, голос сердца! Я прислушалась. Ощущения говорили мне, что Снегов не виноват. А про Лисянского они просто молчали как зарезанные. Но поверить, что он в лицо обманывал, уверяя в своей невиновности, было выше моих сил.

А что там насчет логики? Слова Лисянского и Снегова прямо противоречили друг другу — значит, как ни крутись, а один из них говорит заведомую неправду.

Ошибка, нестыковка? Вряд ли. Мог Лисянский перепутать, представив Снегову папку по другой сделке? Нет, в этот период на стадии оформления у него была только одна квартира — я проверяла. Мог он забыть отдать документы на проверку? Нет, он уверял, что помнит, как отдавал их. Могло ему, наконец, показаться, что он уже ходил к Снегову? Конечно, нет, с головой у Лисянского всегда было хорошо.