Служебный роман с чужой невестой

Только мы с Максом разобрали первую простейшую композицию на гитаре, неожиданно позвонил Вилли. Брат Оливии кричал, что не виноват, что его оклеветали, подставили, и меня это выбило из колеи. Так сильно тряхнуло, что я не заметила, когда сын Дэми ушел, а в комнате появился мой отец. Кажется, еще Дэми приходил, целовал меня, но сквозь слёзы и шум в ушах я мало что могла понять.

Вилли убил Эвелин? Зачем? Какой в этом смысл? При чем здесь Дрэйки?

Мы с Хиллом-младшим несколько лет не общались, расстались совсем нехорошо – можно сказать, что разошлись чужими людьми, но и не врагами.

Воспоминания о смерти Оливии снова всколыхнулись, защекотали болезненно ребра и выжали новые слезы. Боясь рухнуть от слабости и навредить ребенку, я присела на кровать и сильно сдавила челюсти. Я не плакса, но последнее время как-то совсем тяжело сдерживать эмоции.

Пока папа стоял у окна и, сложив за спиной руки, смотрел на улицу, я мысленно вернулась в кафешку, где мы с Вилли встретились после похорон Оливии. Брат моей лучшей подруги был так убит горем, что потянулся ко мне, попытался взять за руку, но я не смогла ответить взаимностью. Он был другом, не больше.

В тот момент мне пришлось очень жестко напомнить ему об этом, потому что Вилли будто не слышал меня. Он никогда не воспринимал мои «нет» всерьёз. Но тогда понял и, поджав губы, поклялся, что больше не будет навязываться и попадаться на глаза. Даже начал угрожать: «Ты будешь жалеть, Ева!», затеял драку с официантом, хотя тот всего лишь попросил нас не пугать других посетителей спорами и криком.

Поэтому сейчас, после его звонка, я внезапно осознала, что все происходящее может оказаться отголоском того дня. Неужели из-за моего отказа парень мог слететь с катушек? Неужели он настолько злопамятен и был так сильно влюблен, что много лет вынашивал план мести? Мне лично? Из-за разбитого сердца? Ерунда какая-то!

– Пап… – я с трудом поднялась – ноги почти не слушались. Ощущая себя набитой ватой куклой, подошла к отцу. – Что происходит? Почему Вилли в тюрьме? Он ведь не причастен к этому? Па-а-ап…

Я потянулась и тронула его за рукав. Отец не шевельнулся, не ответил, лишь ещё ниже опустил голову.

Мне стало жутко страшно, потому что Хилл-старший всегда был для меня человеком из другой вселенной: злой и тёмной. Наверное, потому я никогда до конца не доверяла Вилли, ведь дети часто похожи на своих родителей. Яблоко от яблони.

Я не понимала, почему отец дружил с Джеком, но доверяла его выбору и никогда не вмешивалась.

– Ответь!

Я сильнее дернула за рукав, и отец наконец повернулся.

– Не лезь, – отсек так жестко, что меня полоснуло по щекам жаром.

– Что? – отпрянула я.

– Я говорю, не лезь, – тем же тоном повторил он. – Не бабское это дело. Запрещаю тебе вмешиваться. Ясно выражаюсь?

Меня перекосило от его холодного голоса и льда в глазах, но я упрямо тряхнула волосами и топнула ногой.

– Ты что-то не договариваешь, пап. Я не маленькая, чтобы не видеть правды.

– Правды? – Он криво усмехнулся и снова уставился в окно. – Я буду тебя держать от правды на достаточном расстоянии, детка.

Почему-то это «детка» показалось мне оскорбительным и обидным, захотелось стать злой стервой и показать папочке, где раки зимуют.

– Я…

Но отец перебил взмахом руки.

– Слушай внимательно, дочь. Держись за спиной Димки и никаких движений влево-вправо. Даже если со мной что-то случится. Мы с тобой почти не общались, никогда не были слишком близки, потому не нужно слез и всей этой приторной ванили. Это мое дело, моя жизнь, я хочу, чтобы ты осталась в стороне.

– Не были близки? – Я округлила глаза. – Да ты после смерти мамы забыл обо мне, словно я заноза!

Отец качнул головой и сложил на груди руки.

– Да, заноза, – спокойно согласился он. – Которую не выдернуть и не убрать с глаз долой.

– Что ты такое говоришь? – я от шока попятилась.

Я всегда так и чувствовала, но как же больно слышать это от него самого!

– А ничего. – Коротко усмехнулся отец. – Ты же копия матери. Глаза, улыбка, жесты… Как я должен был жить, смотреть и понимать, что ее больше нет? Думаешь, что мне сладко было?

– А я? – возмутилась и сжала кулаки. – Ты хоть раз подумал обо мне? Я в одночасье потеряла не только маму, но и тебя!

От передёрнул плечами и прищурился.

– Всегда о тебе думал, но ты не ценила.

– Я же извинилась, – тише отозвалась я. Стало стыдно, но горечь все равно разливалась в груди. Неужели все это безразличие из-за нашего с мамой сходства? – Папа, я же извинилась за выходки. Что еще нужно сделать, чтобы ты меня полюбил?

Он отлепился от окна и быстро пошел к выходу. Застыл возле двери и сказал отрешенно:

– Ничего. Просто не лезь не в свое дело. Дочь. Вилли ответит за свои поступки.

– Не мог он убить Эвелин! Не мог мне угрожать, я не верю, что он виновен.

– Но он виновен, – выходя, отрезал папа, и его голос растворился в коридоре.

Дверь хряпнула, а я осталась будто оплеванная и раздавленная. Вот и поговорили. Как всегда. Все эти годы, что мамы нет рядом – я была просто обузой, бельмом на глазу. А потом еще все удивляются, почему я такая стерва?