Служители Зла

– Гляди! – восхитился халиф, стукнув мага кулаком по плечу. – Этот паршивец действительно скользок, как рыбешка. Но тебе все равно не избежать сковородки, если ты не примешь нашу веру, причем немедленно.

– Согласен, – заявил юноша, – если ты докажешь мне, что она лучше моей.

Зигфрид не обучался в университетах, но патер Ипполитус достаточно поднатаскал его в риторике. Грамотно построенный диспут на тему «Чья вера лучше?» мог длиться неделями и месяцами. Правитель открыл было рот, чтобы ответить, но маг внезапно поднял палец, призывая дать ему слово. Что и было сделано.

– Признаешь ли ты, что лучшая вера та, которая сильнее.

– Но каким мерилом измерить силу веры?

– Успехом. Сегодня на твоих глазах моему Аллаху служили полсотни ифритов и превратили ваше войско в толпу трусливых беглецов.

– Есть успех постоянный, а есть временная удача. Ваш успех отнюдь не значит, что мой Господь не в состоянии был послать с небес легион ангелов со Святым Георгием Победоносцем во главе.

– Так почему же он не послал?

– Возможно, потому что он решил проверить крепость нашей веры, возможно, у него просто не было времени…

– Ну вот, а у моего бога время для меня всегда находится. Достаточно. Светлейший халиф, – обратился маг к правителю, с интересом вслушивающемуся в их диспут, – позволь тебя просить: подари мне этого юношу.

– Ты уже получил достаточную награду, – поморщился халиф.

– Разве я мало сделал для тебя? – подозрительно спокойным голосом осведомился маг.

– Этот юноша мне и самому нравится, из него получится прекрасный раб для моего сераля.

– На рынке в Яффе ты найдешь себе много специально обученных евнухов.

– Но такие стоят по полтораста золотых драхм.

– Я готов отдать тебе из полученной от тебя награды полторы сотни драхм.

– О нет, нет, Бардия! – воскликнул халиф. – Я сказал: «такие стоят», но они могут стоить и дороже. Возможно, его отец – богатейший правитель и заплатит мне за него целую тысячу драхм.

– Таких денег не платят даже за королей, – низко склонился Бардия, – но я готов вернуть тебе всю полученную награду – ровно тысячу золотых драхм – в уплату за жизнь этого юноши.

– Что есть деньги? – всплеснул руками халиф. – На них можно купить женщину, воина, дом. Настоящую же силу дает только власть. Я уступлю тебе этого мальчишку, маг, если ты подаришь мне одного из твоих ифритов.

– Что?! – воскликнул маг. – Ты это серьезно?

– Без всякого сомнения. Посуди сам, ты – перекати-поле, маг, странствующий дервиш, сегодня ты здесь, а завтра – где? А эти неверные вьются вокруг словно мухи. Нет. Мне, конечно, нужен один ифрит для защиты города.

– Только учти, что он питается свежей кровью, – заметил Бардия, скрывая улыбку.

– Он будет в ней купаться.

– Он бодрствует ночами, а солнца боится.

– Мы будем беречь его как зеницу ока.

– Кроме того, чтобы надолго вырвать демона из мрака преисподней, надо подселить его в тело еще живого человека. Есть у тебя такой?

Правитель сделал широкий жест:

– Выбирай любого.

Бардия оглядел зал и подошел к епископу Майнцскому.

– Скажи, старик, не пошатнулась ли твоя вера в Бога?

– О нет, – прошептал епископ, – напротив, стала еще крепче!

– В таком случае мы в равной степени довольны своими богами, ты – своим, а я – своим.

– Да будет проклято магометово семя во веки веков… – прохрипел епископ.

– При чем тут магометанство? – отмахнулся Бардия. – Я служу не Аллаху. Я – служитель самого Шайтана.

– Apage Satanas![2] – закричал старик слова традиционного заклятия.

– Суеверием ты его не проймешь. Отведите нас в самую дальнюю и самую глухую камеру, – распорядился Бардия.

Подмосковье. Наши дни

Один дьявол ведает, какой из советов профессора Кивилиани пришелся по сердцу власть имущим, однако вскоре он стал одним из ведущих советников в стане президента, а попутно росла и его власть над другими людьми. И первым делом необходимо было добиться влияния на ту экономику, которая издавна именовалась «теневой». Более того, сделать это надо было так, чтобы ни один пройдоха не догадался, что ему противостоит не свой брат-уркаган, а правительственный чиновник, получивший благословение от первого лица страны. И тут профессор Кивилиани проявил действительно недюжинные актерские способности и дар прирожденного психолога.

Он, не сидевший в тюрьме ни единого дня, стал непререкаемым авторитетом для десятков «воров в законе». Он, отродясь не державший в руках даже пневматической винтовки, стал главнокомандующим целой армии киллеров. Он, в жизни не нюхавший даже анаши, стал одним из ведущих воротил наркобизнеса. И все лишь по одной-единственной причине: профессор прекрасно разбирался в науке власти людей над людьми, именовавшейся политикой, и в науке власти денег над людьми, именовавшейся экономикой. Он на практике объединил эти науки в одно целое, и одну за другой разыгрывал бесчисленные шахматные комбинации против всего света.