Служители зла

Она рвалась туда всей душой! Она засыпала, мечтая об этом странном, красивом месте, отгородившемся от мира — ужасного, жестокого, убийственного мира! — дремучими лесами, болотами и небом. «Да там ничего этого нет, — смеялся Кирилл. — Обычный поселочек. Типа какой-нибудь Раздуваевки, только название романтичное. По улицам бродят коровы, а по средам в сельпо бывает хлеб… И никаких там экзотичных лесов! Это просто попытка заманить тебя туда. Ты будешь разгуливать весной в резиновых сапогах, а зимой придется напяливать тулуп и валенки. И очень скоро взвоешь от такой жизни, начнешь вспоминать город и в конце концов соберешь вещи и рванешь обратно, в родную цивилизацию».

Анна не собиралась ему верить. Да и не в том суть! «Люди, приехавшие туда, забывают о постигших их несчастьях…» Эта фраза куда больше влекла туда Анну, уставшую просыпаться в слезах, уставшую от попыток найти в городе хотя бы Мишкину тень. Так влекла, что она смогла убедить мужа поверить в несбыточную сказку и согласиться на переезд.

И вот теперь — когда все уже так хорошо, — какой-то неведомый жилец задерживает этот переезд!

Если уж по неведомым причинам он решил уехать из Старой Пустоши, то почему столько задержек с этим отъездом?

Анна прикусила губу, чтобы успокоиться хоть немного. «Если ты так долго терпела этот город, ты сможешь потерпеть еще неделю, — сказала она себе. — И нечего хныкать!»

Она встала.

Надо было готовиться к вечеру у старой Ведьмы. Глянув на свое отражение в зеркале, Анна убедилась, что выглядит вполне сносно.

Не красавица, но темные густые волосы спускаются тяжелым каскадом, а выразительные голубые глаза прямо сияют на несколько бледном лице. Анна могла бы быть красивой, если бы не чересчур тонкие губы и чуть-чуть выдающийся нос.

Впрочем, любил же ее Кирилл?

А уж назвать некрасивым Кирилла мог только полный слепец! Она провела расческой по тяжелой копне и слегка подкрасила губы.

Теперь она очаровательна.

Или это просто очередной слоган — о, какая ты красотка! А на самом деле — просто стареющая корова, с располневшими бедрами и ужасающими коленями. По рукам возраст тоже заметен…

Но лучше не смотреть туда, где чело твое омрачит печаль!

Она облизнула губы, чтоб выровнять помаду.

Черт побери, почему в этот момент у женщин такой хищный взгляд?

Ни дать ни взять — мадам Вампирелла!

Она скорчила рожу. Воображаемые клыки хищно раздвинули губы. Глаза сузились. Там, в ее глазах, появилось странное свечение, точно кто-то зажег огонь, и теперь искорки этого огня пытаются заполнить ее всю, с ног до головы…

Голова закружилась, стало темно — так темно, Боже, так больно… Она невольно шатнулась в сторону, пытаясь ухватиться за угол, рука скользнула вниз. «Я ослепла?»

— Ма…

Она пришла в себя. Провела ладонью по вспотевшему лбу. «Что со мной было?»

— Ма-моч-ка…

Резко обернувшись, увидела насмерть перепуганного Павлика.

«Господи, — снова подумала Анна. — Что со мной такое было?»

Она протянула к ребенку руки:

— Эй!

Он отодвинулся к стене, продолжая смотреть на нее глазенками, полными ужаса.

— Что с тобой? — спросила она, пытаясь не всматриваться внутрь себя, чтобы не обратить внимания на растущее раздражение. Почему он испугался ее? Что вообще происходит вокруг нее? Что происходит с ней самой?

Не иначе как эта старуха на нее действует!

— Павлик! Ну что с тобой?

Малыш сделал неуверенный шаг в ее сторону. Только сейчас она заметила, что он дрожит.

«Господи, какой ужас! Я напугала его своими дурацкими шутками! У него и так непорядок с нервами после смерти Мишки, а тут еще мама с ума сходит!»

Она сделала шаг навстречу сыну.

Он развернулся и бросился прочь.

Анна протянула руку ему вслед, пытаясь остановить, но, поняв, что это бесполезно, села на кровать и прикусила губу. То, что произошло с ней сейчас, ее напугало не меньше, чем мальчика.

Она опять осторожно взглянула в висящее на стене зеркало.

На нее смотрела женщина с усталым, потухшим взглядом, с пробившейся сединой, опущенными уголками губ, и Анна подумала, что та, которая появлялась перед этим вместо ее отражения, забывшая о пережитых страданиях, была красива, хотя и наполнена непонятной жаждой, которую называют жаждой зла.

— Она была красивой, — вслух прошептала Анна. В отличие от нее, реальной Анны. И снова испугалась этих неизвестно откуда явившихся мыслей, поспешно отвернулась от зеркала, точно опасаясь, что незваная гостья вновь появится там.

Что это было? Наваждение? Первые признаки надвигающегося психического расстройства?

Ее не могла оставить мысль, что кто-то неведомый управлял ее сознанием. Управлял незаметно, пытаясь делать это пока ненавязчиво, как играют с ребенком, обучая его началам азбуки, но Анне это не нравилось!

Она сжала руки, усилием воли пытаясь освободиться от непрошеного гостя.

«Этого не может быть, потому что не может быть НИКОГДА!»

Но — это есть.

Нет, нет, нет!

— Тогда ты сходишь с ума, — равнодушно сказала себе Анна. — Ты просто сходишь с ума и не делаешь никаких попыток спасти хоть остатки здравого рассудка!