Служители зла

Несмотря на холодный ветер, Ариадне было тепло. Тепло растекалось по ее душе, заставляя ее улыбаться — не так, как она улыбалась обычно, а по-другому.

«Он смог разбудить в тебе девочку, Ариадна. Просто он сумел увидеть ее — тщательно спрятавшуюся от человеческих глаз».

«А ведь я тебя и сама забыла, — с горечью подумала Ариадна. — Забыла, какой была я раньше».

— Ариадна!

Она обернулась, немного резко. Словно подул сильный ветер или сердца коснулось холодное предчувствие грядущей беды.

Его серые глаза смотрели на нее. В нее. Пытаясь проникнуть в ее сокровенные, скрытые мысли.

Она усмехнулась. «Нет, — ответила она этому пронзительному серому взгляду. — Я выросла. Я не боюсь тебя…»

— Ариадна, детка…

Его голос звучал мягко, но Ариадна подумала, что, если бы Господь наделил голосом змей, они разговаривали бы именно так.

— Что это за человек пришел в Старую Пустошь?

Он явно хотел казаться равнодушнее, чем был на самом деле. Ариадна уловила в его голосе нотки злости и страха, и ее душа ответила радостью.

Великий Магистр боялся!

Кого? Простого парня, неизвестно зачем здесь появившегося?

— Раньше ты радовался новым игрушкам, — задумчиво улыбнулась Ариадна. — А теперь… Что так испугало тебя?

Она забавлялась его раздражением.

— Ис-пу-га-ло? — Он нервно рассмеялся. — Кто говорит о страхе? Его нет и в помине, дитя… Просто…

Он задумался и посмотрел на серое, мглистое небо. В его маленьких очках отразилась вся бессмысленность Вечности, в которую он служил проводником. Вечности — и чего-то еще, скользкого, как Уроборос. Лживого, как Уроборос. Злого, как…

— Просто он начал мне мешать, а это вряд ли устроит кого-то. Думаю, ему следует умереть.

Он произнес эти слова мягко, лаская каждую букву, каждый слог. Он явно упивался словом, от которого саму Ариадну передернуло.

— Почему ты говоришь это мне? — Она постаралась казаться равнодушной. — Я что, устроилась к тебе на работу киллером? В конце концов, ты становишься банальным, друг мой! А насколько я помню, именно банальность тебя раздражала всегда. Ты хотел КРАСИВОЙ игры… А может быть, ты просто заигрался, мой бедный мальчик? Или, сам того не ведая, забрался в такое место, где, помимо тебя, в игру вступила еще некая сила, неведомая и неподвластная тебе? Подумай, Юлиан, ты кого боишься-то? Раньше ты говорил, что тебя страшит только человек, в котором нет греха, за который можно уцепиться, превратив его в веревочку, в бикфордов шнур, который ты поджигаешь, и — бац! Человек летит на воздух. Следующим постулатом было — таких людей нет, поэтому ты будешь играть вечно, пока, как старый Мерлин, не найдешь ту самую лазейку в другое измерение.

Она перевела дух и посмотрела на него. Он стоял, немного наклонив голову. На его губах играла насмешливая улыбка, но Ариадну уже нельзя было обмануть — этой усмешкой он ЗАЩИЩАЛСЯ.

— Так в чем же дело? Сейчас ты, как в детской сказке, протянешь мне кинжал и попросишь его убить? Он же нормальный парень, и грех в нем есть… Он не ангел с крылышками, который мог бы напугать тебя! Хочешь, Юлиан, я скажу тебе, почему ты боишься его? Ну?

Он молчал.

— Ты боишься не его, Юлиан, — улыбнулась она. — Нет, не его… Того, Кто в нем живет. Того, Кто делает его, парня, не знакомого с твоими экстрасенсорно-медиумическими штучками, куда сильнее тебя. Да и не только тебя… Вот ведь как обидно, Юлиан, — какой-то мальчишка, бывший дьякон, куда сильнее Великого Магистра! Великого Чернокнижника Юлиана, — ну как с этим смириться?

Она рассмеялась.

— Ты глупа, — холодно сказал Юлиан, сверля ее злым взглядом.

— Может, и так, — согласилась Ариадна. — Но меня уже научили любить, Юлиан. И знаешь, что самое неудобное? Научившись любить, я разучилась убивать. Поэтому не протягивай мне свой кинжал — я не возьму его. Даже на обещание убить не согласна. Потому что даже одно такое обещание оскверняет мою душу. А она у меня, оказывается, есть, Юлиан! И… — Она помолчала, вслушиваясь в то, что обрела, и добавила: — И в тот момент, когда я ее обнаружила, я вдруг поняла, что ничего драгоценнее у человека вообще нет… Только эта птичка внутри, от которой становится тепло или страшно или хочется заплакать, потому что она нуждается в любви. Она нуждается в Боге. Ей только с Ним хорошо. Как и мне хорошо с ней. Понимаешь? Хотя ты не можешь это понять. Ты ее убил, Юлиан, и сам стал самоубийцей. Мне тебя жалко, но я не стану помогать тебе! Потому что магия души, Юлиан, сильнее твоей магии!

— Нередко она приводит к смерти… — загадочно улыбнулся собеседник.

Так… Он угрожает ей.

— Знаешь, что я думаю, Юлиан? — улыбнулась она. — Смерть не самое страшное. Куда страшнее стать такой, каким стал ты. Видишь ли, в чем дело… Любовь нередко зовет на костер, на крест, и потому в такой момент ты побеждаешь Смерть. Именно Любовью, Юлиан, а не этой твоей дешевой игрой в заклинания! Прости, но мне пора!

— Куда ты спешишь? На этот свой крест?

— Может быть, — спокойно ответила Ариадна. — Если это единственный путь к Богу, я согласна на крест. Но — эта высокая честь для меня недосягаема…

Она встала и пошла к бару.