Служу Родине. Рассказы летчика

Я всегда бережно и заботливо относился к самолёту, к каждому прибору, винтику, а сейчас почувствовал особенную ответственность за эту машину. Представил я себе далёкий колхоз «Большевик», где колхозник-патриот будет ждать от меня писем с рассказами об успешных боях, проведённых на его машине. Представил себе завод, где рабочие и конструкторы будут следить за боевой работой машины, сделанной ими по заказу старика-пчеловода. Перед сном написал письмо колхознику Коневу:

«Дорогой Василий Викторович!

С радостью сообщаю вам, что ваш самолёт мне вручили сегодня, 2 мая 1944 года, на прифронтовом аэродроме. Это новый, прекрасный наш отечественный самолёт «Лавочкин» с надписями, которые вы просили сделать.

Позвольте заверить вас, Василий Викторович, что я буду бить врага на вашем самолёте так, как приказывает великий Сталин. Сейчас у меня на счету тридцать семь сбитых фашистских самолётов. Но это только начало мести врагу за убитых и замученных советских людей, за разрушенные врагом сёла и города. О каждой своей победе над врагом буду вам сообщать. Вас же прошу — пишите о своём житье-бытье. Хочется знать об успехах в вашем колхозе «Большевик», о том, кто из ваших родных и близких находится на фронтах Отечественной войны.

Желаю вам здоровья и успехов.

С боевым приветом Герой Советского Союза Иван Кожедуб».

28. НАСТОЯЩЕЕ БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ САМОЛЁТА КОЛХОЗНИКА КОНЕВА

Веду группу самолётов на прикрытие наших наземных войск. Над линией фронта встречаем восемь истребителей противника. Они не приняли боя и ушли к Яссам.

Раздалась команда с земли:

— Ястребы, ястребы, будьте внимательны: приближается большая группа бомбардировщиков противника!

Больше тридцати вражеских самолётов направлялось к линии фронта. К ним присоединились и восемь истребителей, уклонившихся от боя.

Я подал команду:

— Орлы, атакуем!

Мы сзади, сверху, всей группой врезались в строй бомбардировщиков. Амелин зажёг один «юнкерс». Вражеские лётчики в замешательстве начали бросать бомбы на свои же войска.

Нам мешали «Мессершмитты». Пришлось завязать с ними бой. Не выдержав нашего натиска, фашисты повернули обратно.

К линии фронта приближалась вторая группа вражеских бомбардировщиков и истребителей. Я принял такое решение: частью наших сил связать боем истребители противника, а остальным — атаковать бомбардировщики.

Началась воздушная «карусель». Нам удалось расстроить боевой порядок «Юнкерсов». Часть наших самолётов получила повреждения и вынуждена была уйти на свой аэродром. Противник, очевидно, по радио вызвал подмогу — истребители. Смотрю и глазам не верю: кругом мелькают одни лишь чёрные кресты. Своих самолётов не вижу!

Невдалеке — маленькое облачко. Направляюсь к нему. Не успел как следует осмотреться — снова раздалась команда с земли:

— Ястребы, ястребы, приближается третья группа бомбардировщиков противника! Сбейте ведущего!

Высота три тысячи пятьсот метров. Ещё раз внимательно всматриваюсь. Не так-то просто сбить ведущего!

Да, это настоящее крещение моего нового самолёта. Приказ всегда выполняется немедленно, а сейчас тем более нельзя медлить. Передаю по радио:

— Понял вас. Иду в атаку.

Маскируясь маленьким облачком, лечу навстречу противнику. Отчётливо вижу ведущего. Противник, видимо, принимает меня за своего. Но не успел я открыть огонь, как мимо меня полетели десятки трасс. Бью ведущего в упор. Он нырнул под мой самолёт и пошёл вниз. Очевидно, сбил его. Меня окружили вражеские самолёты.

Обстановка напряжённая, нет времени осмотреться. Знаю: если отверну, меня немедленно расстреляют с бомбардировщиков. Поэтому нацелился, проскочил сквозь строй «Юнкерсов» и развернулся на свою территорию. И тут на меня «навалились» три вражеских истребителя. Гибель почти неминуема. На какую-то долю секунды я растерялся. Стало тихо. Только" рокот мотора подбадривал меня. «Нет, не дамся, вырвусь!» приказываю себе и начинаю стремительно перекидывать свой послушный самолёт из стороны в сторону.

Ведущий вражеской тройки яростно обстреливает меня, а двое сверху прикрывают его действия.

Теперь всё зависит от моей силы и выносливости. Кто окажется выносливее — враг или я? Очевидно, силы фашистов были на исходе. Мне тоже приходилось нелегко. Но я ещё мог продержаться.

Огненные трассы уже не долетают до меня. Выжимаю из самолёта всё, что он может дать. Вряд ли врагу удастся теперь сбить меня. Но неприятно, когда сзади тебя противник.

Начинаю ещё стремительнее бросать самолёт из стороны в сторону. И вдруг фашисты поворачивают назад. Они, видимо, растратили все боеприпасы. Наконец-то я один в воздухе!

Кричу по радио:

— Орлы, соберитесь! Нахожусь в районе сбора!

Не узнаю своего голоса — в горле так пересохло, что я уже не кричу, а хриплю. Волнуюсь за ребят. Горючего у меня в обрез, и я «впритирку» иду на посадку. Домой вернулись и все мои товарищи.