Служу Родине. Рассказы летчика

Следуя за войсками нашего фронта, перелетаем в Сохачев, в Иноврацлав, а затем в район Познани. Техники, а с ними и всё наше «хозяйство» — Зорька, Джек и Кнопка — остались в Иноврацлаве. На новом аэродроме нас должны были обслуживать техники из передовой группы.

Наш аэродром находился невдалеке от бывшего имения Фокке-Вульфа, фашиста-авиаконструктора. Нас разместили в его усадьбе.

Мы долго смотрели на громадный завод, стоявший невдалеке от имения и ещё недавно выпускавший самолёты. Он был выведен из строя.

— Вот где «фоккеры» пеклись! — говорили лётчики.

Перед глазами встало недавнее прошлое: группа «фокке-вульфов», тяжело покачиваясь, летит бомбить наши мирные города и сёла… Вспомнился новый, светлозелёный «фокке-вульф», которого я сбил южнее Харькова…

Чем ближе был конец, тем ожесточённее сопротивлялся враг. Он стягивал к Одеру, к Берлину наиболее боеспособные войска. Гитлеровское командование, не останавливаясь перед тем, чтобы открыть дорогу англо-американским войскам, спешно перебрасывало дивизии, воздушные эскадры с Западного фронта.

Облачность была до земли, и наш полк несколько дней не мог действовать активно. Промежуточных аэродромов до Одера не было.

Весь правый берег Одера в полосе наступления фронта был очищен от врага. Войска нашего фронта форсировали Одер севернее и южнее Кюстрина и взяли эту крепость с ходу. По западному берегу Одера проходил седьмой, последний оборонительный рубеж перед Берлином.

Шла подготовка к решительному удару на Берлин.

Весна задерживала наш перелёт к Одеру.

Никогда ещё я не испытывал такого нетерпения.

Однажды на аэродроме неожиданно приземлился наш «Ли-2». Дверь самолёта открылась, и на землю соскочил Фомин, за ним Хайт с Джеком на руках. Зорьки не было.

Нашего медвежонка случайно убили. Он скучал без нас, с техниками не мог сдружиться, ходил как потерянный, почти не ел. Мимо аэродрома двигались наземные части. Однажды Зорька вышла к дороге. Автоматчики подумали, что медведь дикий, и пристрелили её. Когда подошли ближе и увидели на Зорьке ошейник, поняли, что медведь ручной. Прибежали к техникам извиняться, да дела уже не поправишь.

Жаль было медвежонка — сколько было связано с ним весёлых, бездумных минут в нашей тревожной жизни!

Неожиданно мы получили приказ: вылетать на прифронтовой аэродром, к Одеру.

На новом аэродроме — он расположен в шести километрах от линии фронта и в семидесяти километрах от Берлина — мы начали активные действия. Вылетали «по-зрячему», увидев противника с аэродрома. Результаты сказывались: фашисты опасались залетать к нашим переправам на Одере.

Противник отказался от использования «Ю-87» на этом участке фронта. Он предпочитал действовать большими группами «фоккеров»: сбросив бомбы, они становились истребителями, выполняя, таким образом, роль и штурмовиков и истребителей. Шло расширение и укрепление плацдарма, захваченного советскими войсками на западном берегу Одера. Река в этом месте широка и глубока, к тому же начался ледоход. Но ничто не могло остановить наступательный порыв советских войск.

…10 февраля 1945 года мы возвращались с «охоты» без добычи. Я расстроен, однако опыт научил меня не терять надежды до тех пор, пока не приземлюсь.

Подлетая к аэродрому, я услышал по радио свои позывные. Командир полка сообщил: над аэродромом два самолёта противника. Оглянулся и увидел два новых, блестящих «Фокке-Вульфа». С ходу зашёл одному в хвост. «Ну, — думаю, — тебе не уйти!» Второй поспешил скрыться в облаках. Медлить нельзя. Открыл огонь. На вражеском самолёте, очевидно, загорелось масло — он с белым «шлейфом» пошёл к земле. Но фашист снова стал набирать высоту — он, видимо, рассчитывал дотянуть до своей территории. Линия фронта близко. Тогда я второй очередью зажёг мотор «фоккера». Фашист выбросился с парашютом и, опустившись в нескольких метрах от нашего аэродрома, попытался убежать в лес. Но это ему не удалось. Фашистского лётчика привели на командный пункт. Начали допрашивать. Он оказался сыном какого-то барона. Подлетая к нашему аэродрому, он был уверен, что безнаказанно собьёт наш самолёт и уйдёт. Рассказывая всё это, он дрожал, заискивающе поглядывал на. меня и вдруг с ужимкой протянул мне руку. Я почувствовал такое отвращение, что повернулся к нему спиной и ушёл.

Его «фокке-вульф» был пятидесятый сбитый мною самолёт.

15. ШЕСТЁРКА ПРОТИВ ТРИДЦАТИ

Продолжаем полёты на «охоту» в район Берлина. Всеми владеет одно горячее желание, одна мысль: скорее разгромить врага в его же логове!

Над Берлином, над его дальними подступами всё время висят вражеские истребители. Издали сверху видны очертания огромного города. Вспоминаю всё, что читал о нём, что слышал. Вот он, город, в котором рождались фашистские планы порабощения нашей страны, вот оно, логово врага!