Служу Родине. Рассказы летчика

— Сетка для тренировки вестибулярного аппарата.

Я ничего не понял. Спрашивать было как-то неловко, но я всё же решился:

— А это интересно?

— Он ещё спрашивает!.. Но летать не все могут. Говорят, неспособных будут отчислять из аэроклуба, чтобы зря на них бензин не тратить.

— Как вы успеваете и в техникуме и в аэроклубе?

— Так и успеваем. В аэроклубе есть ребята и с завода. Учатся без отрыва от производства.

— Ну, кончите аэроклуб… а дальше что? — допытывался я.

— Потом пойдём в лётное военное училище… если, конечно, все испытания сдадим и по здоровью подойдём.

Они стали упражняться на кольцах, а я сидел на турнике и думал: «Вот это здорово — лётчиками станут!»

Один из аэроклубовцев, ловко подтягиваясь на кольцах, заметил:

— Нас инструктор по парашютному делу каждый день заставляет физкультурой заниматься. Говорит: лётчик должен быть хорошим спортсменом.

— Ну, этого-то я не боюсь!

— Что, тоже захотел в аэроклуб поступать?

— Не знаю ещё, — ответил я.

Но у меня уже созрело твёрдое решение при первой возможности поступить в аэроклуб.

Начались экзамены, и думать об аэроклубе было некогда. Экзамены сдал хорошо, перешёл на третий курс, и меня опять отправили на отдых в Новгород-Северский.

Беззаботно и весело бежали дни. Но нашу спокойную жизнь всколыхнуло сообщение в газетах: 29 июля японские войска нарушили советскую границу в районе озера Хасан и атаковали высоту Безымянную, советские пограничники Вступили в бой с японскими захватчиками; 31 июля японцам удалось захватить высоты Безымянную и Заозёрную.

6 августа началось наше наступление. Как волновали сообщения с далёкой восточной границы нашей Родины!

Замечательна была доблесть наших артиллеристов, танкистов, пехотинцев, но почему-то я был особенно захвачен сообщениями о действиях советских лётчиков. Там, в районе Хасана, стояла дождливая погода, ни один вражеский самолёт не осмелился подняться в воздух из-за тумана, а наши самолёты непрерывно появлялись над сопками, занятыми японцами.

В эти дни я прочитал книгу Валерия Павловича Чкалова о перелёте через Северный полюс. Замечательный облик великого лётчика-патриота, подвиг советских авиаторов, совершённый ими во славу Родины, заставили меня ещё больше, ещё глубже заинтересоваться авиацией.

7. ЗАЧИСЛЕН В АЭРОКЛУБ

Наступала осень, и началась напряжённая учёба на третьем курсе.

Однажды я снова встретил знакомых аэроклубовцев, и они рассказали, что уже закончили лётную практику и ждут приезда комиссии, а пока продолжают учиться в техникуме.

— А приёма в аэроклуб уже нет?

— Занятия начались, но если подашь сейчас заявление, может быть и примут.

Возможность попасть в военное училище, будущее военного лётчика были заманчивы. Но я боялся сорвать учёбу на третьем, очень трудном курсе, поступив в аэроклуб.

Решил посоветоваться с Мацуем и пошёл в комитет комсомола. Наш секретарь был чем-то занят, и я, присев у стола, ждал, когда он освободится. Мацуй часто кашлял и, видимо, перебарывал недомогание.

Отложив бумаги, он провёл рукой по лбу:

— Ну, Иван, рассказывай, зачем пришёл.

— Есть у меня одна мечта… У нас двое ребят аэроклуб кончили…

— Да, знаю. Они уже летают. Молодцы! Им нелегко было совместить учёбу в техникуме и в аэроклубе, упорства для этого много надо. И ты хочешь?

— Очень. Но, знаешь, я поздно собрался. Говорят, там давно начались занятия.

— А ты сходи, узнай. Мне тоже хотелось заняться лётным делом, да вот здоровье подкачало, врачи не пропустили. Если хочешь знать моё мнение, то я советую: поступай. Только не запускай занятий в техникуме. Справишься, если будешь умело время планировать. А трудностей не бойся. Помнишь боевой клич девятого съезда комсомола: «Комсомольцы, на самолёт!» Действуй, Иван!

На следующий день я отправился в аэроклуб. Там мне сказали, что заявление и документы подать ещё можно, что меня примут и если я сумею догнать учлётов и сдать наравне с ними все экзамены по теории, то буду допущен к лётной практике. Условия были нелёгкие, но я радостно возвращался в техникум. Все трудности казались мне преодолимыми.

Я подал заявление, прошёл врачебную комиссию — она признала меня годным к лётному делу. Через несколько дней я был зачислен в аэроклуб.

Итак, я учлет! Когда я узнал об этом, меня опять одолели сомнения: справлюсь ли? Мелькнула даже мысль: не отказаться ли? Но я вспомнил советы Мацуя, его слова: «Справишься, если будешь умело планировать время». Была бы задача непосильной, комитет комсомола не дал бы мне путёвку, а мой наставник и друг, наш секретарь Мацуй, не стал бы мне советовать. Так рассудив, я почувствовал уверенность в своих силах.

Ни отцу, ни братьям я не сказал о том, что буду учиться в аэроклубе: знал, что они станут меня отговаривать, к тому же не хотелось зря волновать отца. Но мне было неприятно что-либо скрывать от него, я привык рассказывать ему о всех своих делах.

В начале января я пошёл на первое занятие в аэроклуб. Впервые надел форму; чувствовал себя в ней ловко, подтянуто. Зашёл в комитет комсомола. Мацуй осмотрел меня, похлопал по плечу и тепло сказал:

— Форма тебе идёт. Желаю успеха!