Служу Советскому Союзу (СИ)

— Да, только когда я вижу двух очень красивых девушек, то теряюсь и начинаю говорить вот таким вот высоким голосом. А Михаил меня постоянно передразнивает! — проговорил я, старательно делая голос тоньше. — И это продолжается до тех пор, пока девушки не попросят меня разговаривать обычным голосом. А ещё я ик… ик… икаю.

Ирина улыбнулась. Её подруга тоже. Причем подруга посмотрела на мою будущую маму:

— Ира, ты знаешь этих молодых людей?

— Да, видела как-то в метро. Вы можете говорить нормальным голосом, разрешаю, — улыбнулась Ирина в мою сторону.

— Фух, вот спасибо! — ответил я уже нормальным голосом. — А то уже собирался исполнить «’O sole mio» голосом Робертино Лоретти.

— Ну уж нет, у Робертино голос всё равно был тоньше, — заметила подруга Ирины. — А у вас слышно, что вы дурака валяете.

Помните я говорил о том якоре, который утаскивал красотку в разгар вечеринки — что-то мне подсказывало, что я не ошибся с определением.

— Извините за такое представление. Нам оно казалось смешным, — поддержал меня Михаил. Молодец, не бросил на съедение. — Меня зовут Михаил, это мой друг Семен. Мы с вами, Ирина, уже знакомы, а вот с вами…

Подруга Ирины смерила нас взглядом, немного подумала, а потом улыбнулась.

Надо сказать, что есть такие люди, которые вроде бы не кажутся очень красивыми или харизматичными, но вот стоит им только улыбнуться и… Как будто солнышко выходит из-за тучки и освещает всё вокруг, отчего становится как-то тепло и уютно.

— Мою подругу зовут Юлия, — сказала Ирина, приняв улыбку подруги за разрешение познакомиться. — А что вы тут делаете? Да ещё и в форме? Вы военные?

— Нет, мы курсанты, — ответил Михаил. — Учимся не очень далеко отсюда, вот и решили выбраться в увольнительную посмотреть на певицу Шульженко.

— Да? Вы тоже любите Клавдию Ивановну? — спросила Ирина. — Удивительно. Мне казалось, что мужчины больше другие песни предпочитают…

Ага, вот и открыт секрет того, что она прибыла в сад без Макара. Тому просто не нравилась певица, поэтому он и не пошел. Ну что же, это его дело. У Михаила больше шансов понравиться Ирине.

— Мы вообще любим всяких артистов, певцов и музыкантов, — ответил я, когда пауза слегка подзатянулась. — Но сами мы не местные, дорогу к открытой эстраде вряд ли сможем отыскать. Не поможете нам с определением пути? — тут я снова сделал тонкий голос. — Или нам других красавиц поискать?

— Не нужно, — с улыбкой ответила Юлия. — Мы проводим вас и даже покажем эстраду. Должны же мы помогать гостям столицы. А то что о нас подумают? Что мы не радушные хозяева и можем бросить новых знакомых в беде?

— Вот и отлично! — я залихватски прищелкнул каблуками. — Так ведите нас, прекрасные девы, а мы потопаем за вами!

— Ну уж нет. Как пленные какие-то пойдем, — помотала головой Ирина. — Лучше идите рядом. Дорожка позволяет.

— Есть идти рядом! — хором ответили мы с Мишкой.

Глава 17

Я уже изрядно подзабыл каково это — идти рядом с девушкой. И ведь нужно быть скромным, не стараться притянуть её за талию, чтобы ощутить горячее тело. Нужно смешить и быть забавным.

Ну да, мне приходилось отдуваться за двоих. Всё-таки Мишка был достаточно скромен и только подавал редкие реплики. Пока мы шли по тенистой аллее, между липовыми великанами, старательно огибая подобных нам гуляющих и отдыхающих граждан, я рассказал пять или шесть приличных анекдотов, пару историй, освободив их от мата и постарался вспомнить какой-нибудь стих.

Вот как так получается, что в книгах попаданцы сходу выпаливают целые серии стихов? А ещё кучно выкладывают песни и различные памфлеты?

У меня же в голове были обрывочные воспоминания от школьной программы. Да и то классиков, которых девчонки и так знали. Может быть от обилия информации, которая ежедневно лилась с экранов телевизоров, компьютеров и телефонов, память о стихах и песнях как-то сама собой стиралась?

Нет, если покопаться, то я с горем пополам мог бы рассказать о «дяде самых честных правил». Или добавить про «дуб у Лукоморья», но вот так, чтобы сходу трещать и выдавать сборниками, присваивая себе авторство…

Да ну, это каким же задротом нужно быть, чтобы всё упомнить? А ведь попаданцы все были мужиками взрослыми…

Наверное, в прошлое попадали одни только учителя литературы!

Впрочем, когда моё красноречие спотыкалось, на помощь приходил Мишка. Вот у него память была посвежее, не загаженная социальными сетями и листанием новостных лент. Он и Евтушенком мог забабахать, и Симонова, да и о других авторах знал не понаслышке.

Если в моё время для вливания в определенную тусовку нужны были определенные знания, и для каждой тусовки свои, то тут же нужно быть начитанным и уметь поддержать разговор. Причем не абы как, подобно пушкинскому Онегину, а действительно поразить своим кругозором и обширным объемом интересов.