Служу Советскому Союзу

Капитан Драчук грозно зыркнул в нашу сторону, отчего наши «варежки» автоматически захлопнулись. Ну да, пусть мы и крутые герои, но порядок есть порядок. Не место разговорчикам в строю.

Наконец последние курсанты произнесли слова присяги. Начальник академии снова взял слово. Он окинул наши ряды теплым взором и произнес:

— Курсанты! С сегодняшнего дня вы не просто юноши-студенты! Всё это осталось утром, сейчас же вы стали совершенно другими людьми! Сегодня вы стали военнослужащими самой великой армии мира, на протяжении веков овеянной немеркнущей славой русских и советских знамен! Желаю вам всегда оставаться верными своему слову, преданно служить нашей Родине на любом посту и в любой должности! Свято соблюдать законы нашего государства и по первому зову быть готовыми выступить на защиту нашей Отчизны! Учитесь, ребята! Только упорство и труд сделают из вас настоящих воинов! Поздравляю вас с вступлением в ряды Вооруженных Сил Союза Советских Социалистических Республик!

— Служу Советскому Союзу! — прокричали курсанты в ответ.

Генерал-полковник приложил руку к фуражке. Командир взвода скомандовал самому правому отряду курсантов:

— Напра-во! Равнение направо! За направляющим шаго-о-ом марш!

Тут же оркестр заиграл марш «В путь». Курсанты двинули за направляющим. Подходя к трибуне с генералом-полковником Авсеенко, они прожигали начальника академии взглядом. Крайние шли с каменными лицами, любуясь затылками впереди идущих. Чеканный шаг совпадал с музыкой и придавал ей ещё больше смысла.

За ушедшим отрядом последовал второй, третий…

Проходя мимо зрителей, я краем уха услышал, как кто-то подпевал:

— Солдаты, в путь! В путь! В путь! А для тебя, родная, есть почта полевая…

Кто именно подпевал? Да это и не важно. Эта музыка звучала у нас внутри, заставляя гордиться тем, что мы часть большой группы, защищающей Родину. Часть тех, кто с оружием в руках способно встать на рубежах и отразить возможное нападение. Часть великой страны, которую уважали и боялись.

Мы сдали оружие в комнаты для хранения, после чего нам было объявлено о свободном времени. Заместители командиров раздали увольнительные до вечера. Этого времени должно было хватить для разговоров с родными и близкими.

Время перед тем, как учеба, муштра и выучка заберут курсантов из семей на долгий срок.

— Ну что, пойдем сдаваться объятиям и лобызаниям? — подмигнул я Мишке.

— Пойдем. Правда… — замялся Мишка.

— Да всё понятно, — хлопнул я его по плечу. — Тебе не терпится с Иринкой пойти на прогулку. Но, брат, тебе же сумки собрали, так что давай, принимай подарки, а потом иди, гуляй. Или ты предлагаешь мне всё на себе таскать? Нет, брат, тут дело такое — сначала выслушай старших, выкажи уважение, прими и поблагодари за заботу. А уже потом… Ты ещё успеешь с Ириной нагуляться — у тебя вся жизнь впереди.

— Ты думаешь? — спросил Мишка. — Ой да ладно, что ты об этом знаешь?

Я едва не ляпнул, что мне-то как раз об этом известно лучше всего. Не ляпнул — сдержался…

Мы вышли во внутренний дворик, где недавно принимали присягу. Оркестр играл новый марш, всё ещё поддерживая атмосферу торжественности. Во дворе уже вовсю обнимали новоявленных курсантов, мяли бока и щупали щёки, покачивая головами от излишней худобы молодых людей. Для мам мы всегда будем маленькими детьми, даже сорокалетние, облысевшие и с пузиками.

— Сеня! — послышался голос той, которая была матерью Семена Епифанова.

Мы двинулись к ним. Мама Семена Мария потянула за собой отца Семена — Валерия Епифанова. На половине пути мы встретились, в результате чего я оказался заключен в пахнущие «Красной Москвой» мягкие объятия. Тут же щеки покрылись липкими поцелуями…

А я… А что мне оставалось? Я обнял мать Семена и аккуратно прижал к себе со словами:

— Ну полно, полно тебе, мама…

— Ой, Сенька, тут нам такое… А ты… А вы в поезде… — причитала мать. — Да как мы узнали…

— Да чего ты? Чего? Всё же нормально, — улыбался в ответ глупо и поглядывал на отца. — Пап, чего она?

— А как чего? Как чего, Сенька? Нам с милиции приходили, говорили, что вы в поезде рецедивистов задержали. Вроде как целую банду разоружили. Вы же вон какие… Форма-то какая, а? Мать, смотри какая форма! И Мишка тоже… Прямо орлы! — с гордостью в голосе проговорил отец. — Вот твои домашние-то охренели, когда и к ним пришли. А теперича… Если мы расскажем, что вас сам маршал награждал…

— Да уж, мы аж обомлели, — всё-таки выпустила меня из объятия мать. — Как вызвали вас, да как начали говорить… Ух, аж валидол под язык пришлось закладывать…

— Молодцы, ребята! Молодцы и есть! — говорил отец.

— Отец-то прямо гоголем ходит. И у тебя, Мишка, тоже грудь вперед вытягивает, — улыбнулась мать.

— Как они там? Всё нормально?

— Да всё нормально, — отмахнулся отец и протянул две сумки. — Подарков тебе наложили. Вы уж тут сами раздербаните мальчишки. Мы всё в одну кучу свалили, так что поделите по справедливости. Ну, давайте, рассказывайте — что у вас тут случилось ещё? Почему маршал приехал? Из-за тех бандитов?

— Миша! — замахала рукой Ирина.