СЛВ 2 (СИ)

Обезопасив себя, я со стоном упал на стул, потому что силы кончились. Но зато теперь можно было спокойно думать. Стало светлее и уютнее, неоновое зелёное и синее сияние рун успокаивало и прибавляло уверенности.

— Я сейчас! — пулей метнулся к двери Кирюха и принялся выискивать там исчезнувшую щель, но не нашёл, — пожрать принесу!

Пришлось снова вставать и на четвереньках писать внизу «Тайный проход» и рисовать калиточку, чтобы он смог выскочить. Трюмный умудрился притащить по частям мне весь мой ранец, с вожделенными плитками шоколада вместе. Рыча и охая, я жрал лётный рацион и не мог остановиться, а шоколад хрустел и рассыпался на моих клыках, и осколки летели по всей камере. Сразу стало легче, но до полного выздоровления ещё было очень далеко. Мяса бы…

Но до мяса следовало ещё добраться, хоть организм требовал его прямо сейчас, да озаботиться своим положением. А ещё лучше — прикинуть, что я могу сделать. Время у меня есть, а вот у Николая его нет.

— Придётся тебе, заместитель, подвиг совершить, — всё ещё жуя, посмотрел я на насторожившегося Кирюху, приложив для верности к глазам руку в нашем тайном приветствии. — Во имя прекрасной дамы. Надо добежать до наших, и рассказать им всё, что здесь творится, успокоить их. А потом, наверное, обратно. Сможешь?

— Теперь да! — шустро собрался Кирюха. — Я мигом! Гонец — золотые пятки!

— Расскажи, что видел, про меня обязательно объясни, и передай, что пусть не спешат и горячку не порят. — Я ещё не знал, что буду делать, но уже предвкушал это. — Потом, наверное, придётся ещё сбегать. И не раз, если всё пойдёт так, как надо. Беги давай, время дорого. Не дай бог, полезут сейчас.

— Хорошо, старший! — поклонился он мне и рванул в тайный проход. Это было уже что-то новенькое, так он меня ещё не называл. Ну да и правильно, наверное, ведь я теперь себя чувствовал намного ближе к нему, чем к остальным магам или, тем более, к церковникам. А раз так, то и будем плясать от этой печки.

Я вновь посмотрел вверх, на холодные, равнодушные и унылые стены и помещения этого монастыря, уже уставшие от своего холода и равнодушия. Посмотрел и понял, что с ними сейчас каши не сваришь, уж слишком они закостенели в своей неправоте, а ещё больше разочарованы в этих злобных и мелких людях, что построили их и поселились между ними, да в тех делах, что творились здесь именем Его.

Разбуженные древними амулетами, они уж и не знали, кому верить, а потому сплотились в тесный кружок, откинули магию и этого мира и магию Единого, потому что она лишь усиливала злобу, копящуюся внутри, да нарушала гармонию. А эти идиоты, с раздражением подумал я, радуются, мол как удачно получилось с амулетами и стенами, никто подлететь не может!

Потом я посмотрел на живущий своей сонной жизнью древний подвал и катакомбы под скалами, и на несчастных домовых, несмело вылезающих сейчас из своих нор и к чему-то с робкой надеждой прислушивающихся. Меня почуяли, дошло наконец до дурака.

— Все сюда! — как можно более уверенно и требовательно приказал им я. — Общий сбор!

— Старший? — донесся до меня вначале неуверенный, а потом всё более усиливающийся гомон множества тоненьких голосков. — Старший пришёл? Старший зовёт? Где-где-где? Где он? Бежим, братия, дождалися!!! Старший зовёт!!!

— Только осторожно! — не в шутку прикрикнул я на них, чтобы сбить опасное сейчас воодушевление. — Сбор тайный! Никто чужой ждать не должен!

— Понятно-понятно-понятно! — услышал я в ответ хор множества голосков. — Тайно-тихо-осторожно! Чужих обманем-закрутим-заворожим! Включай стелс-режим, братия, на дело идём!

Я невольно хрюкнул от этих слов, и тут же охнул от своего неосторожного смеха, вызвавшего боль в правом боку. Она меня чуть отрезвила и заставила задуматься об отце Николае, да где же он сейчас, почему не вижу?

Ещё раз я, закрыв глаза, со всей своей силой потянулся в стороны и вверх, чтобы почувствовать и найти его. Я давил и давил, я свободно зачёрпывал силу у этого древнего подземелья, как из собственного кармана, чёрт, да я вообще не ощущал никаких ограничений, весь мир был со мной заодно! Вернее, одно ограничение было, но только во мне самом. Далин назвал бы это пропускной способностью и правильно бы сделал.

Потихоньку туман отчаяния и неверия, скрывавший магию, вызванный к жизни древними амулетами и который эти чернорясные идиоты принимали за результат собственного хитроумия и ещё как свидетельство собственной правоты, рассеивался. Стены неприветливо смотрели на меня, но лезть выше и в стороны не мешали. Смотри, если хочешь, мы поможем тебе увидеть, как бы говорили они, да только приятного здесь мало, да и было бы на что смотреть. Вон, видишь, человека мучают. И говорят, что так и надо. А мы уж и не знаем, кому верить.