Слышишь пение?

— Конечно. Сначала будет общешкольное собрание, потом обычные уроки, но совсем короткие. Только чтобы познакомиться с учителями, найти все классы, узнать, за какой партой ты сидишь и какие учебники покупать. На дом ничего задавать не положено, но уж кто-нибудь да задаст домашнее задание.

К полудню, повторила про себя Анна. Как ни ужасен первый день, но мучиться придется только три с половиной часа.

Она торопливо шагала вслед за сестрой. Чем ближе к школе, тем чаще Гретхен останавливалась поздороваться с друзьями, объясняя всем и каждому, что разговаривать ей некогда, надо зарегистрировать сестренку. Девочка порывалась сказать старшей сестре спасибо, но никак не могла выбрать подходящий момент. И вот сестры уже у самой школы.

— Сюда, Анна, — показала Гретхен. — Держи меня за руку, а то смотри — потеряешься в толпе.

Правой рукой Анна ухватила сестру за локоть, в левой тащила голубой джемпер. Она прижала джемпер к груди — хоть немножко себя подбодрить — ив первый раз в жизни вошла вместе с Гретхен в Давенпортскую школу.

За ней, отрезав ее от двери, толпой вваливались девчонки и мальчишки. "Прямиком в ловушку, — промелькнуло в голове у Анны, — вот уже и поймали".

— Анна, не хватайся так сильно, ты мне руку сломаешь, — Гретхен обернулась, заглянула сестре в лицо и мягко продолжила: — Да не волнуйся же, я тебя не брошу. И вообще, это не навсегда.

Они были в самой середине толкотни. Анне приходилось кричать, чтобы Гретхен расслышала. И сама она с трудом разбирала слова старшей сестры, скорее читала по губам, чем слышала. Гретхен все правильно понимает — сестренка пытается обуздать панику. Только не ясно, каким образом тут еще и улыбаться.

— Добро пожаловать обратно в темницу, Грет, — проорал рядом какой-то мальчик.

Гретхен рассмеялась:

— Привет, Барри.

Хорошо Гретхен, даже в тюрьме может смеяться!

Анна улыбнулась. Дрожащей, робкой улыбкой — но все же улыбнулась. Потом, собрав всю храбрость, какая только была, прижалась к старшей сестре и громко воскликнула:

— Веди меня, покажи мою камеру!

— Начнем здесь, у заведующей, — прокричала Гретхен в ответ.

Женщина за столом уже зарегистрировала почти всех новых учеников. Она мельком взглянула на Анну, когда Гретхен подвела ту поближе.

— Девятый класс? — и, не подымая головы, уловив Аннин кивок, продолжала: — Имя?

— Анна Зольтен, — ответила девочка, стараясь произносить слова твердо и спокойно и не выдать равнодушной заведующей, что творится внутри — как громко бухает в груди сердце, как ноет от страха живот и дрожат коленки. К великому ее облегчению, голос вроде бы звучал вполне нормально.

— Зольтен… Зольтен… Вот она. Анна Елизавета?

Учительница подняла голову, значит, Анне и на этот раз достаточно кивнуть. Хорошо, когда не надо говорить — а то вдруг голос все-таки откажет?

— Посмотрим, посмотрим. Класс мистера Ллойда. Девятый «В». На первом этаже. Сначала налево, а потом…

— Я знаю дорогу, — вмешалась Гретхен. — Я покажу, она моя сестра.

Женщина опять подняла голову и в мгновенье ока расцвела улыбкой:

— Очень рада снова тебя видеть. Мне бы самой впору догадаться. Сколько еще Зольтенов дома осталось?

— Эта последняя, — ответила Гретхен. — Еще пять лет, и вы от нас всех избавитесь.

— Мне и до вечера не дожить, какие тут пять лет. Следующий!

Отходя от стола, Анна услышала за спиной: "Я — Мэгги Дейз".

Голос звучал так спокойно, будто девочка совсем не волновалась.

"Но и по моему голосу ни о чем таком не догадаешься", — решила Анна.

Сестры еле пробрались сквозь толпу и поспешили было на поиски девятого «В», но тут Гретхен оттащила сестренку в сторону и остановилась.

— Кто, она сказала, будет моим классным руководителем? — Анна воспользовалась минутным затишьем, чтобы задать вопрос.

— Мистер Ллойд, — Гретхен наклонилась к сестре. — Поэтому-то я и хочу с тобой поговорить, предупредить тебя. Мистер Ллойд…

— Самый противный человек на свете, — продолжила Анна.

— Откуда ты знаешь?

— Помнится, кто-то упоминал о нем в прошлом году. Наверно, Фриц. Совсем об этом забыла, пока не услышала его имя, а теперь оно само выскочило, — у Анны вдруг похолодело в груди. — Он действительно такой ужасный?

— Да. Ты, наверно, не раз слыхала ото всех нас. Мы о нем говорили чуть не каждый день. Мистер Ллойд страшно противный, и учитель никудышный, да к тому же несправедливый. Конечно, у него есть любимчики, но тебе в их число не попасть.

Анна и не надеялась когда-нибудь стать любимицей учителя, хотя миссис Шумахер она явно нравилась. Девочка поскорее отогнала мысль о старой школе.

— Всех нас учил, — объясняла Гретхен, — и ни одного из нас не любил. Как только услышит — Зольтен, больше ничего уже не надо.

— Но что вы такого делали? — недоуменно спросила Анна. Она-то всегда представляла братьев и сестер, ну, если не принимать во внимание Фрица, образцовыми школьниками.

— Со мной у него трудностей не было, — призналась Гретхен. — Все началось с Руди — он его прямо с ума сводил.

— Руди? — изумилась младшая сестра: она считала Руди любимчиком всех без исключения учителей на свете.