Smaranam. Памяти Октябрины Федоровны Волковой. Сборник статей

Небольшая поэма Андаль сама давно уже стала классикой тамильской литературы, причем классикой не музейной, а живой. И дело не только в том, что поэма широко известна и очень популярна среди тамилов. Она до сих пор активно используется в ритуальной жизни вишнуитов, постоянно исполняется в вишнуитских храмах, причем не только в Индии, но и за ее пределами, там, где живут исповедующие индуизм тамилы (например, в некоторых странах Юго-Восточной Азии). Что касается самой Андаль, то она возведена традицией в ранг святой, и ее скульптурные изображения можно увидеть во многих вишнуитских храмах. А в ее родном селении Шривиллиппуттур существует большой храм Вишну-Вадапатрасана (т.е. «Вишну, лежащего на баньяновом листе»), один из приделов которого посвящен Андаль.

Существует множество индийских переводов поэмы «Тируппавей» на английский язык, а также перевод на французский Жана Фильоза [Фильоза, 1972]— единственное пока научное издание поэмы. Текст и перевод даны в нем параллельно, снабжены подробным комментарием и словарем. Можно отметить перевод поэмы на польский язык [Герман, 1980]. На русском языке часть поэмы была представлена ранее, в моей статье, посвященной Андаль [Дубянский, 1991]. Настоящая публикация содержит ее полный русский перевод, осуществленный по изданию: Shri Antal aruliya tiruppavai. koyapputtur, 1970.

Я не ставил перед собой задачу поэтического воспроизведения текста, но стремился по возможности к точной передаче содержания оригинала и сохранению общей структуры каждой строфы (8 строк с рефреном в конце). Перевод снабжен самыми необходимыми комментариями, оставляющими в стороне теологическую или философскую трактовки поэмы, привычные для местной традиции.

Тируппавей

I

В благое время полнолунья месяца маргажи¹

Готовые в воде плескаться, драгоценности носящие, — идемте,

Пастушеского славного селенья девочки любимые!

Сын Нанды-пастуха² острокопейного, чей [царский] труд нелегок,

Яшоды, обладательницы глаз прекрасных, львенок,

На тучу обликом похожий, красноглазый³, с лицом лучам луны подобным, Нараяна⁴ желанное нам явит. Под славословия людей Ты [к нуждам нашим] снизойдя,—

прими, наш идол, [все моленья наши]⁵!

II

О вы, живущие в просторном этом мире! И мы

Деяния, присущие обряду, совершаем, — не послушаете ль о них?

На змёя капюшоне спящего Превосходящего [все сущее]¹ воспев,

Мы мяса не едим и молока не пьем. В начале дня в воде омывшись,

Глаза сурьмою не подводим, не украшаем волосы цветами,

Не делаем того, чего не подобает, и, даже походя, злых слов не произносим. И милостыню — все, что есть благого, раздавая,

Мы радуемся, о спасенье думая, —

прими, наш идол, [все моленья наши]!

III

И если, воспевая имя Высочайшего¹, кто, вздыбясь, мир измерил,

Поведав [людям] про обряд наш, искупаемся,

Исчезнет зло, и всюду по стране три раза в месяц дождь пройдет,

Среди посевов тучных и высоких риса красного резвиться будут карпы,

В бутонах лилий-кувалей² задремлют пчелы-блестки,

Наполнится земля неубывающим богатством [стад],

Коров, что щедро наполняют кринки, стоит пастухам,

Войдя в загон, не медля к вымени благому прикоснуться, —

прими, наш идол, [все моленья наши]!

IV

О ты, из океана, с влажными глазами! Войди в морскую глубь

и, начерпав воды,

В руках ни капли не скрывая, вздымайся с шумом ввысь,

Затем, наполнясь тьмой, подобный цветом Изначальному в веках,

Сверкни, как чакра Падманабхи¹ в его руке могучей и прекрасной,