Smart Love

Так и ходила Инга нецелованной, пока не вызвалась провести посвят у первачков. Сама на третьем курсе была. А первачки и подпоили. Это тогда её Саша за волосы держал. Она было хотела его расцеловать от внезапного прилива благодарности – но постеснялась: после того как вывернуло, как такого красивого целовать-то будешь? Тогда-то и стрельнуло. Что красивый, что статный, что хороший и все дела. Что ходила зачем-то, ждала, мол, её сначала замуж позвать надо, а потом уже всё остальное. Что дура: был рядом с ней такой славный парень, а она… а она.

Вернулись они на посвят – точнее уже «на афтерпати», – и присели на диван. Саша домой засобирался – говорит, его дела ждут. Известно, какие дела. Танечка. Я, говорит, тебя здесь просто так не оставлю. Вот брат моего друга давнего – Миша. Хороший человек. Он с тобой домой поедет, подвезёт. Вам в одну сторону. Только чуть позже.

И уехал. А Инга разревелась, нахлынуло на неё что-то. Что вот сидит она в отдельной комнатке, пока за стенкой такие же пьяные первачки отплясывают. И никому, никому она совсем не нужна так, чтобы вот насовсем. Чтоб вот был человек – как друг из начальной школы. Там же как: вы с ним под ручку ходите все перемены, домашку вместе делаете, в одном дворе гуляете. И всё-всё у вас общее – ручки, анкетки с наклейками, фишки, любимые мультики… А потом кто-то из вас в мат-школу переводится. И всё гаснет. Или вообще из города уезжает – напишете друг другу пару писем да забудете друг друга в школьной суете.

Вот сейчас бы так, друга бы – чтоб насовсем друга, целиком!..

Но такое только одним способом можно получить. Завести партнёра. И уж стеречь его как зеницу ока. Вот он тебе тогда и станет – мать, отец и жалобная книга. И тогда уже на двоих у вас не только ручки с наклейками будут, но и дом, и постель.

Дура! Штамп-то тут – где? Зачем ждала? И без штампа можно!..

В общем, наревелась тогда Инга от души. Сама не заметила, как её в машину к Мише погрузили. Должна была как старший товарищ за первачками следить, а сама – хлеще них. Стыдоба. Ну, немудрено, пила-то редко… Миша отвёз Ингу домой и дошёл с ней до тамбура. Хотя она уже сама стояла на ногах – холод ночи выветрил и всю истерику, и весь хмель.

Но Миша навязался всё равно – дескать, посмотрю, чтоб ты в коридоре не грохнулась, умою. И действительно – умыл. Проводил в комнату, усадил на кровать и начал поглаживать Инге колено. Она замерла с немым вопросом – зачем?

– Ну, что ты. Я же всего лишь хочу тебя утешить. В Сашку втюрилась, да? Да по тебе написано. Он только к Таньке сорвался – а ты реветь. Клин клином вышибают, поверь мне…

«Ай, будь что будет» – только и подумалось Инге. Миша нежно раздел её и нежно взял. Было неловко. Она не знала, куда деть руки, как себя вести, как отвечать на поцелуи, сдерживать ли вздох от лёгкой боли, изображать ли непонятно откуда должное прийти вселенское счастье… Всё закончилось так же быстро, как и началось.

– Ну, ты извини, что не могу до конца, – будто оправдывался Миша, – что-то я переволновался. Да и ты тоже как бы… ой. Это ты что? – И он заметил пятна на кровати. – Поняяяятно… что ж ты сразу не сказала? Я б не стал… это по любви надо…

– Я же… пьяная… сам говоришь.

– Да ты протрезвела уже сто раз. Испугалась мне отказать, что ли, дурочка? Да я ж не знал… да я б не стал…

– Да не вини себя. Это я сама. Не сказала.

– Ты как?

– В порядке. Правда. В порядке. Ты мне больно не сделал, если ты об этом. Или это алкоголь всё.

– Ты вообще что-нибудь чувствуешь? Тебе может… не знаю… что там обычно делают? Лёд в морозилке есть?

– Ой, успокойся, это же не гематома. Я думаю, как-нибудь само пройдёт. – Инга скрывала, каких сил ей стоило произносить эти слова не дрожащим голосом – членораздельным, бесслёзным.

– Слушай. Вот мой вк, – Миша черкнул ссылку на полях книги, лежащей на тумбочке, взятым рядом карандашом. – Ты меня добавь. Ты мне понравилась, очень-очень, честное слово. Правда-правда. Даже такая. Даже после того, как рвало тебя, понимаешь? Я давно на тебя смотрел, ещё с первых выступлений ваших…

– Ага. Хорошо.

– Ты напиши мне. А я сейчас поеду. Мне правда-правда домой пора. У меня там мама больная. Её переворачивать надо. Но если ты меня пригласишь, я встречусь с тобой ещё раз. Только по-нормальному, как будто всего этого не было, хорошо? По-человечески, с самого начала. Ладно? Кофе выпьем, поговорим.

– Ладно. – Инга поднялась с дивана. – Пойдём, замкну дверь за тобой.

После того, как Миша ушёл, Инга зашла на его страничку. И добавила его в чёрный список. А те поля в книге, где была записана ссылка, отрезала ножницами. А то всё равно – стирай, не стирай, а продавленный текст-то останется. И память о руках, которые его писали. Нет уж. Гордость должна быть.

И, чтоб наверняка не полезть поутру в мусорку за клочком бумаги, Инга закинула его за шкаф.

Но всё это не вспомнилось ей теперь – двадцатисемилетней, уже давно много кем перецелованной. Вспомнились только нежные Сашины руки, помогавшие ей когда-то поправить макияж и утереть рот. Глаза его заботливые. Хороший будет отец. И муж хороший.