Смеющийся полицейский

Оса Турелль была одета в узкие черные брюки и ярко-голубой свитер. На ногах у нее были толстые носки из серой шерсти, на несколько номеров больше, чем нужно, — наверняка это были носки Стенстрёма. У нее было смуглое угловатое лицо и темные, коротко подстриженные волосы. Это лицо вряд ли можно было назвать красивым или симпатичным, скорее смешным и пикантным. Она была хрупкого телосложения, с узкими плечами и бедрами и маленькой грудью.

Она молча наблюдала, как Мартин Бек и Колльберг кладут шляпы на полку рядом со старой фуражкой Стенстрёма и вешают плащи. Потом впереди них вошла в комнату.

Комната выходила двумя окнами на улицу, она была опрятной и уютной. У стены стоял большой книжный шкаф с резными столбиками и антресолями. Вся мебель, кроме книжного шкафа и кожаного кресла с высокой спинкой, была относительно новой. Почти весь пол покрывал толстый ярко-красный ковер, а тонкие шерстяные занавеси имели такой же красноватый оттенок.

Комната была неправильной формы, из одного угла короткий коридорчик вел в кухню. Через открытую в коридор дверь была видна вторая комната. Окна кухни и спальни выходили во двор.

Оса Турелль села в кресло и поджала под себя ноги. Она показала на два стула, Мартин Бек и Колльберг тоже сели. Пепельница на низком столике до краев была наполнена окурками.

— Надеюсь, вы понимаете, — сказал Мартин Бек, — что нам это неприятно, мы не хотим быть назойливыми, но… это необходимо. Мы должны поговорить с вами как можно скорее.

Оса Турелль ответила не сразу. Она взяла из пепельницы зажженную сигарету и глубоко затянулась. Руки у нее дрожали, под глазами запали тени.

— Конечно, я понимаю, — сказала она. — Хорошо, что вы пришли. Я сижу здесь с той минуты, когда… когда узнала… сижу и пытаюсь понять… пытаюсь понять, правда ли это.

— У вас нет никого, кто мог бы побыть с вами? — спросил Колльберг.

Она покачала головой.

— Нет. Да я и не хочу, чтобы здесь кто-то был.

— А ваши родители?

Она снова покачала головой.

— Мама умерла в прошлом году. А отец двадцать лет назад.

Мартин Бек подался вперед и испытующе поглядел на нее.

— Вы спали хотя бы немного? — спросил он.

— Не знаю. Те, кто были здесь… вчера, дали мне несколько таблеток. Наверное, я ненадолго уснула. Но это ненужно, я выдержу.

Она смяла сигарету в пепельнице и пробормотала, не поднимая взгляда:

— Мне просто нужно привыкнуть к тому, что его нет в живых. Для этою нужно время.

Ни Мартин Бек, ни Колльберг не знали, что ей на это ответить. Мартин Бек внезапно почувствовал, что воздух тяжелый и плотный от дыма. В комнате стало угнетающе тихо. Наконец Колльберг кашлянул и сказал:

— Вы не возражаете, если мы зададим вам несколько вопросов, касающихся Стенст… Оке?

Оса Турелль медленно подняла взгляд. В глазах у нее что-то промелькнуло, и она улыбнулась.

— Надеюсь, вы не ждете, что я буду обращаться к вам «герр комиссар» и «герр старший ассистент»? — сказала она. — Вы тоже обращайтесь ко мне по имени, называйте меня Оса, потому что я собираюсь говорить вам «ты». Мы ведь все же некоторым образом хорошо знакомы.

Она лукаво посмотрела на них и добавила:

— С помощью Оке. Мы с ним часто виделись. Мы живем здесь, вместе, уже много лет.

«Гробовщики Колльберг и Бек», — подумал Мартин. — «Смелая мысль. А девушка что надо».

— Мы тоже слышали о тебе, — довольно раскованным тоном сказал Колльберг.

Оса встала и открыла окна. Потом вынесла в кухню пепельницу. Улыбка исчезла, губы Осы были крепко сжаты. Она вернулась с чистой пепельницей и села.

— Пожалуйста, расскажите мне, как это случилось. Что произошло? Вчера я мало что поняла, а газеты мне читать не хочется.

Мартин Бек закурил сигарету.

— Хорошо, — сказал он.

Все время, пока он рассказывал, она сидела не шевелясь и не сводила с него глаз. Он опустил некоторые подробности, однако описал ход событии в той мере, в которой им удалось его воспроизвести. Когда он закончил, Оса сказала:

— А куда ехал Оке? Почему он оказался именно в том автобусе?

Колльберг бросил быстрый взгляд на Мартина Бека и сказал:

— Мы надеялись узнать об этом от тебя.

Оса Турелль покачала головой.

— Я не имею понятия об этом.

— А тебе известно, что он делал раньше в тот день? — спросил Мартин Бек.

Она удивленно посмотрела на него.

— А вы разве этого не знаете? Он целый день работал. А какая это была работа, наверное, вы должны знать.

Мартин Бек мгновение колебался, потом сказал:

— Последний раз в жизни я видел его в пятницу. Он днем заскочил на минутку.

Оса встала и сделала несколько шагов, потом обратилась к нему:

— Но ведь он работал и в субботу, и в понедельник. Мы вместе вышли из дому в понедельник утром. А ты тоже не видел Оке в понедельник? — Она посмотрела на Колльберга, который покачал головой и попытался припомнить.

— Может, он сказал тебе, что едет в Вестбергу, — спросил Колльберг, — или на Кунгсхольмсгатан?

— Нет, — после минутного раздумья ответила Оса, — ничего такого он не говорил. Этим, наверное, все объясняется. Очевидно, у него были какие-то дела в городе.

— Ты упоминала, что в субботу он тоже работал? — уточнил Мартин Бек.

Она кивнула.