Смеющийся труп

Я посмотрела на него. Мне хотелось сказать “да”, но я понимала, что ответ скорее всего должен быть “нет”. Я выбрала компромисс.

– Не знаю.

Дольф кивнул.

– Теперь в гостиную? – спросила я.

– Нет. – Дольф вышел из комнаты, не говоря больше ни слова. Я пошла следом. Что мне еще оставалось? Но я не спешила. Если ему хочется изображать крутого немногословного полицейского, он может и подождать меня.

Вслед за его широкой спиной я завернула за угол и через гостиную вышла и кухню. Раздвижная стеклянная дверь вела на террасу. Повсюду были осколки стекла. Их грани сверкали в солнечном свете, струящемся из еще одного круглого окошка в потолке. Кухня, облицованная голубым кафелем и отделанная дорогим светлым деревом, была такой чистенькой, словно только что сошла с фотографии рекламного буклета.

– Красивая кухня, – заметила я.

Мне было видно, как по двору шныряют полицейские. Высокий забор скрывал их от любопытных взглядов соседей, так же как прошлой ночью скрыл убийцу. Только один детектив остался стоять у водосточной трубы. Он царапал что-то в блокноте.

Дольф сделал мне знак, чтобы я осматривалась внимательнее.

– Итак, – сказала я. – Кто-то вломился сквозь эту стеклянную дверь. При этом вероятно, шум был ужасный. Когда разбивается такое большое стекло, то даже при включенном кондишине... одним словом, ты это услышишь.

– Ты думаешь? – спросил Дольф.

– А соседи слышали что-нибудь? – спросила я в свою очередь.

– Никто не признается, – сказал он.

Я кивнула.

– Стекло разбилось, и кто-нибудь пошел взглянуть, что случилось. Скорее всего, мужчина. Стереотип “главы семьи” на редкость живуч.

– Что ты имеешь в виду? – уточнил Дольф.

– Храбрый охотник, защищающий свое семейство, – сказала я.

– Ладно, пусть это был мужчина. Что дальше?

– Мужчина вошел, увидел того, кто вломился на кухню, и крикнул жене. Вероятно, велел ей уносить ноги. Бери ребенка и беги.

– А почему бы не вызвать полицию? – спросил Дольф.

– Я не видела в спальне телефона. – Я кивнула на телефон на стене кухни. – Вероятно, это единственный аппарат. Чтобы до него добраться, надо было проскочить мимо чудовища.

– Продолжай.

Я оглянулась на гостиную. Покрытой простыней кушетки отсюда было почти не видно.

– Эта тварь, чем бы она ни была, бросилась на мужчину. Стремительно; ударила его, может быть, оглушила, но не убила.

– Откуда знаешь, что не убила?

– Не устраивай мне экзамен, Дольф. В кухне слишком мало крови. Он был съеден в спальне. Что бы это ни было, оно не стало бы тащить мертвеца в спальню. Оно загнало мужчину в спальню и убило его там.

– Неплохо; не хочешь попытать свои силы в гостиной?

Вообще-то не особенно; но вслух я этого не сказала. От женщины осталось значительно больше. Верхняя часть ее тела была почти не повреждена. Кисти рук были закрыты бумажными мешками. Можно будет получить анализ того, что у нее под ногтями. Я надеялась, что это поможет делу. Широко открытые карие глаза смотрели в потолок. Край пижамной курточки прилип к тому месту, где некогда была талия. Я сглотнула и двумя пальцами приподняла намокшую ткань.

Позвоночник блестел в ярком солнечном свете; белый и мокрый, он повис, словно шнур, который выдернули из разъема. Ладно.

– Что-то разорвало ее пополам – так же, как... мужчину в спальне.

– Откуда ты знаешь, что там был мужчина?

– Если у них не было гостей, это должен был быть мужчина, А гостей у них не было, правильно?

Дольф покачал головой.

– Нет, насколько нам известно.

– Значит, мужчина. Потому что у нее целы ребра и обе руки. – Я постаралась скрыть гнев. Дольф не виноват. – Я не отношусь к числу твоих подчиненных. И хочу, чтобы ты перестал задавать мне вопросы, на которые сам знаешь ответы.

Он кивнул:

– Справедливо. Иногда я забываю, что ты – не один из наших парней.

– Спасибо.

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Да, понимаю – и даже знаю, что ты хотел сделать мне комплимент. Но нельзя ли нам закончить этот разговор снаружи?

– Конечно. – Дольф снял окровавленные перчатки и бросил их в мешок с мусором, стоящий на кухне. Я сделала то же самое.

Жара обволокла меня, как расплавленный пластик, но все же в ней было что-то хорошее, чистое. Я вдохнула полную грудь горячего влажного воздуха. Ах, лето.

– Скажи хотя бы, я был прав – это не человек? – спросил Дольф.

Двое полицейских в форме сдерживали толпу зевак на газоне и на улице перед домом. Дети, родители, дети на велосипедах. Как будто пришли поглазеть на шоу уродцев.

– Да, это был не человек. На стекле в кухне не осталось крови.

– Я заметил. И что это значит?

– Как правило, из мертвых кровь не идет – за исключением вампиров.

– Как правило?

– Из свежеумерших зомби порой может сочиться кровь, но у вампиров она течет почти как у людей.

– Значит, ты считаешь, что это был не вампир?

– Если так, значит, он ел человеческую плоть, А вампиры не способны переваривать твердую пищу.

– А вурдалак?

– Слишком далеко от кладбища, и тогда в доме было бы больше разрушений. Вурдалаки ломают мебель, как дикие звери.

– Зомби?

Я покачала головой:

– Честно говоря, не знаю. Встречаются такие феномены, как плотоядные зомби. Очень редко, но это бывает.