Смеющийся труп

Основная мера предосторожности в мире духов: чем меньше на них обращаешь внимания, тем меньше у них силы. Правда, это не действует на демонов и им подобных существ. А также на вампиров, зомби, вурдалаков, ликантропов, ведьм. О дьявол, это действует только на привидений. Но все-таки действует.

Призрачные руки ухватили меня за штанину. Я чувствовала, как костлявые пальцы лезут все выше, словно привидение хочет с моей помощью выбраться из могилы. Вот черт! Я стиснула зубы. Просто иди вперед. Не обращай внимания. Оно отстанет. Черт бы его побрал.

Пальцы неохотно отлипли. У некоторых привидений обнаруживается странная ненависть к живым. Своего рода зависть. Они не способны причинить тебе вреда, зато могут напугать до полусмерти, а потом хохотать.

Я наткнулась на пустую могилу. Куски полусгнившего дерева, но никаких следов костей. Тело исчезло. Пустота. Из слежавшейся сухой земли торчали голые корни, будто кто-то пытался повыдергивать всю траву. Это был след того, кто выбрался из-под земли.

Я опустилась на четвереньки. Мои руки касались только высохшей глины, но я чувствовала подземную часть могилы, как чувствуешь языком зубы во рту. Ты их не видишь, но ощущаешь.

Труп исчез. Гроб был нетронут. Зомби вышел отсюда. Тот ли это зомби, которого мы ищем? Никаких гарантий. Но это был единственный зомби, которого здесь оживляли.

Я огляделась. Это было нелегко, поскольку внутренним взором я все еще видела то, что под землей. Кладбище, которое я видела глазами, заканчивалось забором примерно в пяти ярдах от меня. Все ли я обошла? Только ли эта могила пуста?

Я встала и окинула взглядом остальные могилы. Дольф с истребителями были приблизительно в тридцати ярдах у меня за спиной. Тридцать ярдов? Хорошо же они меня прикрывают.

Я обошла все. Вон там привидение, которое за меня цеплялось. Вот “пятно”. А вот самая свежая могила. Теперь все это мое. Теперь я знаю это кладбище и все, что здесь есть беспокойного. Все, что было не вполне мертво, плясало над могилами. Белые расплывчатые фигуры. Мерцающие недовольные огоньки. Растревоженный улей. Есть много способов разбудить мертвых.

Но скоро они успокоятся и заснут – если можно применить это слово по отношению к ним. Ничего непоправимого не произошло. Я вновь поглядела на пустую могилу. Ничего непоправимого.

Я махнула рукой, подзывая Дольфа и истребителей, а потом вынула из кармана полиэтиленовый пакетик и соскоблила в него немного земли.

Лунный свет внезапно померк: надо мной вырос Дольф – неясный силуэт на фоне черного неба.

– Ну? – спросил он.

– Зомби вышел из этой могилы, – сказала я.

– Это тот самый зомби-убийца?

– Я не знаю наверняка.

– Не знаешь?

– Пока нет.

– А когда будешь знать?

– Я отнесу пробу Эвансу, пусть потрогает, как он это умеет.

– Эванс... Ясновидец?

– Угу.

– Он же псих.

– Верно, зато талантливый.

– Мы решили больше его не использовать.

– Молодцы, – сказала я. – Однако он по-прежнему на службе у “Аниматор Инкорпорейтед”.

Дольф покачал головой:

– Я не доверяю Эвансу.

– А я – вообще никому, – сказала я. – Так что будем делать?

Дольф улыбнулся:

– Твоя взяла.

Во второй пакетик я осторожно, чтобы не повредить, положила немного травы. Потом проползла к голове могилы и раздвинула стебли. Никаких следов. Проклятие! Надгробие сбросили с основания. Разбили в куски. И унесли. Вот черт.

– Зачем понадобилось уносить надгробие? – спросил Дольф.

– Имя и дата могли дать ключ к тому, для чего оживили зомби и что пошло не так, как надо.

– В каком смысле “не так”?

– Можно с помощью зомби убить одного или двух человек, но никто не стал бы приказывать ему устраивать массовую резню.

– Разве что сумасшедший, – заметил Дольф.

Я посмотрела на него.

– Это не смешно.

– Разумеется, нет.

Сумасшедший, который способен оживлять мертвецов. Зомби-убийца в руках маньяка. Чудесно. И если он – или она – смог сделать это один раз...

– Дольф, если это действительно сумасшедший, он может не ограничиться одним зомби.

– И в этом безумии не будет своей системы, – добавил Дольф.

– Проклятие!

– Вот именно.

Отсутствие системы означало отсутствие мотива. А отсутствие мотива означало невозможность вычислить преступника.

– Нет, я в это не верю.

– Почему?

– Потому что если поверить, остается только повеситься. – Я вынула из кармана перочинный нож и принялась скоблить то, что осталось от надгробной плиты.

– Порча надгробий карается законом, – сказал Дольф.

– Давай карай. – В третий пакетик я смахнула каменную крошку и положила туда же обломок известняка размером с мой большой палец.

Потом я убрала мешочки и нож в карманы комбинезона.

– Ты всерьез полагаешь, будто Эвансу удастся что-то прочесть по этим кусочкам?

– Не знаю. – Я посмотрела вниз, на могилу. Истребители стояли чуть в отдалении. Дают нам возможность поделиться секретами. Какая предупредительность. – Понимаешь, Дольф, надгробие они, может, и уничтожили, но могила-то никуда не делась.

– Зато делся труп, – сказал он.

– Верно, но гроб мог бы нам кое-что рассказать. Что-нибудь полезное.

Дольф кивнул:

– Ладно, я получу разрешение на эксгумацию.

– Разве нельзя просто разрыть ее сегодня же ночью?