Смеющийся волк

— А что?! Мне плохо стало. Чуть не вырвало! И вокруг там такой странный был народ… Мне казалось, что, если я там ещё останусь, они меня с собой куда-нибудь в море утянут… И ещё этот младенец там, в туалете…

Акела вздохнул.

— Так чего, там прямо в туалете младенец был, что ли? А типы эти, точно, были какие-то подозрительные. Те двое прямо вылитые работорговцы.

Раздался паровозный гудок. Беременная и старушка встали со скамейки. Кошка даже ухом не повела и продолжала спокойно спать. Люди вокруг засуетились, стали навьючивать на плечи тюки с багажом. Другие шли с чемоданами по платформе.

— Слышь, поезд идёт. Тут нам всё равно делать нечего. Давай, что ли, сядем в поезд. А то, если тут останемся, сдохнем где-нибудь в канаве.

Маугли в ответ утвердительно кивнул. Он хоть и сам решил сойти с поезда, но теперь ему захотелось обратно, в светлый и тёплый вагон.

С той стороны, куда ушёл поезд, на котором они ехали, показался, пуская клубы чёрного дыма, большой чёрный паровоз. С шумом и лязгом состав тяжело остановился у платформы, выпуская пар. Акела на минуту усомнился, уж не тот ли самый поезд приехал за ними. Не отпуская холодную руку Маугли, он вскочил со скамейки и ринулся к двери вагона. Там у входа красовалась табличка с указанием конечных станций на пути следования поезда. На табличке было написано: «Аомори — Уэно». Видимо, это был ночной поезд, идущий до Уэно. Поднявшись в тамбур, Акела приобнял Маугли за плечо и усмехнулся:

— Ну и хорошо! И так ведь уже ясно, что чем дальше на север, тем холоднее.

Не совсем понимая, что тут Акела нашёл смешного, Маугли тоже рассмеялся. По крайней мере, Акела был не похож на тех дохляков в поезде: глаза у него задорно блестели, лицо, поросшее редкой щетинкой, было румяное, губы пунцовые, как у девушки. Наверное, от жара он немного порозовел, но так ему было даже лучше — он казался вполне бодр, от него так и веяло спокойствием и уверенностью.

Поезд тронулся с места и покатил по рельсам, оглашая окрестные поля мерным перестуком колёс.

6 декабря 1945 г.

И бродяги двинулись в шахты

«Будем работать!» — говорили они, обмениваясь крепкими рукопожатиями. Все закричали: «Банзай!» И пассажиры, и станционные служащие подхватили во весь голос: «Банзай!» Весёлые улыбающиеся лица высовывались из окон вагона. Поезд тронулся. Вот так пятого мая те, кого презрительно называли «жалкие люмпены», — бывшие бродяги числом шестьдесят один человек — отправились добывать уголь для страны. С вокзала Уэно и с токийского вокзала, горя рабочим энтузиазмом, они отправились на север, на Хоккайдо, и на юг, на Кюсю — десять человек на Хоккайдо и пятьдесят один человек на Кюсю.