Смех баньши

Пеллинор протащил меня без особого интереса, будто дохлую крысу, по сырым галереям и полуразрушенным лестницам, то затаскивая на верхние площадки башен, с которых открывался масштабный вид земель, лежащих внизу как расстеленная карта, то увлекая вглубь земли в мрачно плесневеющие подземелья, ограничиваясь краткими и весьма сухими комментариями. Наставлений он не давал и давить идеями больше пока не пытался, сказав единожды, что мне следует зарубить на носу. На какое-то время он согласился остаться в Камелоте, чтобы вводить меня в курс дела, но дал понять, что не задержится надолго и лучше мне сразу прыгать в воду и учиться плавать самому.

— И вот что еще, — сказал он напоследок, буравя меня двумя бесцветными ледышками. — Мне никогда не нравился ваш род. Пендрагоны всегда все ставили с ног на голову и никогда ничего не оставляли в покое. Я надеялся, что все вы мертвы.

И что мне следовало сделать? Мило улыбнуться и сказать, что на самом деле все так и вышло?

— Ты уверен, Пеллинор, что тебе нужно все это мне говорить? — поинтересовался я.

Он еще раз смерил меня неторопливо взглядом и небрежно уверенно кивнул.

— Юношам твоих лет советы никогда не мешали. Держи в узде свою драконью кровь. Ее и так чуешь за версту. А что ты мне сделаешь? Один неверный шаг прикончит тебя самого. Возможно, чем скорее, тем лучше.

— Неприятен, но честен. Это ли не истинное благочестие, верно?

Он посмотрел на меня ничего не выражающим гипнотизирующим взглядом.

— Ты еще многого не знаешь. Только глупец делает вид, что знает все. Как ты. Запомни, если ты презираешь мир, мир презирает тебя. Впрочем, мудрость для вас всегда была пустым звуком. И вам наплевать, какие вас ведут боги — прямиком в пропасть безумия и погибели. Если хочешь отдохнуть перед трапезой, которая, предупреждаю, будет весьма скромна, то комнаты для тебя приготовлены за этой дверью. — Он кивнул на потемневшую, местами треснувшую, изъеденную личинками створку и, не дожидаясь ответа, пошествовал по коридору прочь.

— Да, хочу, — сказал я ему в спину и толкнул тяжелую дверь. Ну и тип. Это мне сейчас смешно. А будь я настоящим? Вот это было бы везенье.

За дверью меня ждал сюрприз. Первым делом меня с визгом восторга атаковал Кабал. Отбившись от худшего — щенок понемногу успокоился и уже не настаивал на умывании за ушами тем мокрым полотенцем, что считалось его языком, я заметил в комнате Бедвира.

— Привет! — пропыхтел я, в смысле: «а что мы здесь делаем?» Кабал, набиравший вес с невероятной скоростью, шаловливо врезался мне под коленки. Не вымахать бы ему как-нибудь потом размером с дога. Я ухватил его за новый ошейник и вразумляюще встряхнул.

— Прекрати, псина. И запомни, я тебя не люблю. Я люблю кошек. Понятно?

Кабал влюбленно вывалил язык и завилял задом, издав нечто пронзительное, напоминающее лебединую песнь. Его рубиновые глаза нахально смеялись. Он явно мне не поверил.

Бедвир немедленно ввел меня в курс дела:

— Сэр Эктор послал меня к тебе. Если у тебя нет возражений. Он хочет, чтобы я присматривал за тобой, хотя бы первое время. Тебе ведь понадобится человек, на которого можно положиться.

Я кивнул и огляделся. Эта маленькая комната была передней. Похожий на норку в толстенной стене проем вел в следующую, судя по всему, большую и светлую. Бедвир, по-видимому, решил обосноваться тут, в маленькой, со всем своим скарбом.

— Что ж, ладно, — кивнул я. — Ты уверен, что тебе это не будет в тягость?

— Что? — малость опешил Бедвир. Не думаю, что этот вопрос показался ему истинно королевским.

— Я серьезно, — заверил я. — Не люблю приказывать друзьям то, что им не по душе. А кстати, где?..

Бедвир понятливо кивнул и продолжил сам.

— Они неподалеку. Вместе в одних покоях. Их не разместили здесь, поскольку тебе требуется все же помещение побольше. Зато Галахад решил, что будет хорошей мыслью отправить к тебе Кабала.

— Понятно, — протянул я задумчиво и почувствовал странный холодок, скользнувший внутри лениво шевельнувшейся притаившейся змеей. Они-то конечно вместе, даже Гамлет и Фризиан, которые друг друга едва переносят. Интересно, как чувствует себя отрезанный ломоть, заметив вдруг, что нож уже прошелся? Идиотская мысль. С чего бы это? Я отрешенно погладил Кабала — тот пытался радостно зарыться носом мне в ребра, безмятежная душа, — и опять перевел взгляд на Бедвира.

Бедвир вдруг тоже помрачнел.

— Артур, ведь ты не думаешь, что Эктор просто не хочет выпускать тебя из рук и подослал меня шпионить, чтобы иметь возможность тобой управлять?

Я уставился на него с изумлением.

— Что ты! Даже в голову не пришло. — Хотя, может, и стоило прийти в голову такой мысли. Конечно, будь я тем, кем притворяюсь. — Наоборот, приятно, когда рядом друзья.

Нет, вряд ли это раздражение связано с ними. Всему на свете есть естественные преграды… Это совершенно ясно. Но — какое-то поразительно неуютное чувство… От чего-то другого. Просто приступ нервной слабости. Должны же они вообще у меня быть? И Пеллинор все же разозлил. А уж его взгляд…