Смех баньши

— Король Клайдский, — позвал я и протянул руку, чем окончательно ввел его мысли в ступор. — Встань. Прежней жизни ты уже лишился. Сегодня мир станет другим, и ты тоже. Теперь никто не сможет быть вернее тебя. Довольно нам лить бриттскую кровь. Пока мы сами истребляем друг друга, ветер с моря готов смести нас всех без разбора. Так позволим ли мы ему это? Поднимись, брат мой, король.

Я обхватил его запястье и помог ему подняться на ноги, с интересом пристально глядя в глаза. Он оказался слишком ошеломлен, чтобы отнестись к моим словам критически. Какое-то время он будет под впечатлением. Вот и славно.

Как и все остальные.

Стоило ли стараться? Только я поднял Мельваса, как он тут же упал на колени. При этом на лице его отразилось неописуемое изумление — он сам от себя такого не ожидал.

— Ты не человек, — вырвалось у него тихим хрипом.

Я приподнял бровь.

— Разве?

— Глазам дракона сотни лет, — сказал он. — Я бы не склонился перед мальчишкой, что бы он ни сделал, какие бы ни говорил слова. Но ты, дракон, прими мою жизнь. Мои боги от меня отвернулись.

Я ответил ему кивком. Кельты всегда любили поэтические преувеличения. Я снова поглядел на толпу перед собой — лица отмеченные страхом, надеждой, смущением, сомнением, экстазом, целый калейдоскоп лиц. Ничего особенного не значащих. Кроме нескольких. Фризиан, подавляющий усмешку, чуть укоризненно качающий головой, потом вдруг весело подмигнувший. Уверен, он был не против этой игры. Гамлет, закатывавший глаза, попытался нахмуриться, а потом неудержимо захихикал, приведя в недоумение тех, кто оказался рядом. Слегка обернувшись, посмотрел на Олафа, все еще сидевшего в охранных целях на алтаре. Олаф пожал плечами, скорчив неопределенную рожицу, потом чуть вздрогнул, подавив внутренний смешок и быстро показал большой палец, направленный вверх. Затем несколько раз повернул его вниз и снова вверх. Мол, весело, конечно, но и проблем куча себе на голову.

Ладно, тут все в порядке. А вот и Гвенивер — глаза широко распахнуты и восторженно светятся, на губах блуждает вспыхивающая изумленная улыбка. Я встретил ее сияющий взгляд как еще один кружащий голову бокал искрящегося шампанского, а потом украдкой глянул в другую сторону, на королеву Моргейзу, и будто получил пощечину, столкнувшись с зарядом неожиданной концентрированной ненависти в ледяных синих глазах.

— Свершилось! — громовым голосом провозгласил Бран, выйдя вперед и воздев руки к небу. — Исполнено пророчество Мерлина! И явился Дракон! Славься, Артур, король всей Британии!

Последние слова, подхваченные всей толпой, захватили меня как ревущий водоворот.

XIII. Праздник костров

Волки сыты и овцы целы. Каменный алтарь цел, а меч снаружи. И не весь цвет рыцарства перерезался из-за этого насмерть. Красивый финт?

Ведь и впрямь, все было решено уже давно. Задолго до того, как это случилось. Но подозревать теперь, что кто-то кого-то намеренно и постоянно к этому подталкивал было уже поздно. Что ж, в конце концов могло ничего и не получиться. Бран ведь так и не поделился ни с кем секретом, каким меч был упрятан в камень на столь долгое время. Он и сам его не знал. Но как бы то ни было, он сделал ставку и выиграл. В чем Кей признался мне на несколько минут раньше, чем это стало известно всему свету.

Что же касается косых штырей в рукоятке меча, втяжных как кошачьи когти при повороте драконьей головы, такие технические подробности не беспокоили ни одного друида, кроме одного — того, кто это когда-то сделал и замел следы под слоями позолоты. И чьи хитроумные планы пошли прахом, как и он сам, что является унылой иллюстрацией тому, как бессильны наши таланты перед натиском энтропии, особенно если поблизости на сотни лиг или лет не найдется благодатной почвы.

«Так погибают замыслы с размахом, вначале обещавшие успех…» Но оставим Шекспира в покое. Для него почва появится только через тысячу лет.

А уж когда она появится для меня, говорить и вовсе смешно. Впрочем, это софистика, которой остается только пасовать перед реальностью.

Бран выиграл. Но знал ли он, что он выиграл? Если бы каждый знал, что он выиграет, игорные дома остались бы без всяких доходов, а люди утратили бы весь здоровый азарт, и такое огромное казино как цивилизация распалось бы быстрее чем карточный домик.

Но подобным здравым мыслям время приходить только наутро, и обычно с похмелья. В остальное время мы предпочитаем гнать их подальше, просто чтобы не пропал азарт и не распался карточный домик. Отсюда даже трудно сказать, что мы делаем это совершенно бессознательно. Мы только не в состоянии вполне сознавать, к чему именно и как это приведет.