Читаем Смех без причины полностью

Володя знает, как подружиться с мужчинами и как понравиться женскому полу, и научиться этому нельзя, это от бога. Вспоминаю, как он ходил со мной в институт, пел там, меня позорил. В кулуарах девчат собирал, проходящих мимо. Он моложе меня, и, когда я уже учился в Гнесинке, Володя только готовился поступать. Он очень хотел петь. Отец был против, но, когда Володька поступил, стал помогать ему во всем.

Самым ярким и запоминающимся был период Володиной учебы в институте. Эти его шутки в метро я помню как сейчас. Им на занятиях задавали актерские этюды, отрабатывать которые ребята шли в метро. Это было что-то немыслимое, такое хулиганство непередаваемое. Сережа Мороз, однокурсник Володи, я и Вовка спускались в подземку, и начиналось шоу!

Я садился подальше, потому что мне было дико стыдно. Я сидел весь красный от стыда и от смеха, а они такое творили, словами не опишешь. Эти двое начинали изображать братьев, будто бы нормальный брат везет брата-дурачка. В одну сторону нормальный Володька, а в другую – Сережка.

«Дурачок» приставал ко всем, а нормальный извинялся за него, оттаскивал, старался сгладить неловкую ситуацию. Это надо было видеть! Люди открывали сумки, протягивали им булочки и батоны, кормили «несчастного больного ребенка». А «дурачок» все норовил как бы случайно подсесть к девушкам посимпатичнее. Я просто валялся от смеха, клянусь!

Но были и похуже случаи, когда они начинали к милиции приставать. И милиционер не знал, как от них отвязаться, потому как если их в отделение забрать, то они там мозг вынесут. Приставали с совершенной крамолой, мол, что кругом беспорядок и беспредел, а милиция бездействует, и вообще:

– Объясните общественности, почему вы не работаете!

Ну и, конечно, не оставляли в покое девушек. Володька очень нравился девчонкам, потому что был душой любой компании. С ним надо побывать в застолье, чтобы понять, какой он на самом деле. Я считаю, что на сцене он так не раскрывается. Может, пора и на сцене поляну накрывать? В любом коллективе он моментально перетягивает на себя одеяло тамады, помогает врожденное остроумие и острота реакции.

Я Вовку очень люблю. Он был на моей свадьбе, я был на его свадьбе. Причем тамадой. Мы родные люди. Человек он добрый и очень отзывчивый. Хороший, веселый парень, и, когда с ним встречаешься, точно знаешь, что у тебя будет хорошее настроение. В любой ситуации. Он очень любит семью. Боготворит маму.

А дочка Настенька у него чудо. Я считаю, что характер у нее такой, лучше которого в природе быть не может. И добрая, и душевная, а как она к нам относится… Чудная девчонка, Володе повезло с ней. И с Тамарой повезло. Мудрая красивая женщина. Быть женой артиста нелегко. Но я знаю, что она не жалеет. Хотя всепоглощающая любовь женского пола к Володе причиняла ей немало неудобств.

Тут большую роль сыграла супруга Иосифа Кобзона. Она все учила Тамарочку правильно относиться к популярности мужа. У Нелечки проблем было не меньше, а скорее больше. Но она стоически это вынесла. Мы дружим семьями, я иногда попадаю к Володе на концерты. Последние годы мы не так тесно общаемся, потому что я много времени провожу в Америке, но, когда прилетаю в Россию, мы с Вовкой обязательно встречаемся.

Отношения практически родственные, и Анна Юльевна, которая хорошо знала и моих родителей, у нас теперь как общая мама. Так получилось, что Володя стал артистом, а я пошел в науку, в бизнес. Володька прирожденный артист, и, если его недели две на сцену не выпускать, он зачахнет. Он просто не может не выступать. Как и Иосиф Кобзон. Как и Люда Гурченко. Я в этом абсолютно убежден. Это от бога.

А еще Володя абсолютно не завистлив. Я знаю массу популярнейших артистов, которые от творческой зависти просто задыхаются. Однажды мне пришлось из-за него сцепиться с одним очень известным человеком, который понес на Володю, стал его унижать. Понимаю, что так сказать мог человек только от зависти и злости. Было дело в Таллине, я зашел в ресторан, в котором уже сидел один очень известный у нас юморист. Поздоровались, разговорились, и тот стал выдавать, что Вова пошлятину несет со сцены и так далее… Разве я мог это стерпеть? Ведь дело в том, что сам Володя никогда никого не осуждает и не обвиняет в творческих неудачах. По-доброму, вскользь, очень по-человечески он может посмеяться, но не более. А чтобы унизить или оскорбить, я такого не слышал.

А все потому, что молодых и талантливых много, а вот равнозначных ему нет. Самое главное, что хочу сказать: Володьку очень люблю, так ему при случае и передайте!

Глава 8

Регина Дубовицкая

О Володе Винокуре я впервые услышала от руководителя ансамбля «Самоцветы» Юры Маликова, который обмолвился, что есть у него в коллективе молодой талантливый мальчик, который замечательно делает пародии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
50 знаменитых царственных династий
50 знаменитых царственных династий

«Монархия — это тихий океан, а демократия — бурное море…» Так представлял монархическую форму правления французский писатель XVIII века Жозеф Саньяль-Дюбе.Так ли это? Всегда ли монархия может служить для народа гарантией мира, покоя, благополучия и политической стабильности? Ответ на этот вопрос читатель сможет найти на страницах этой книги, которая рассказывает о самых знаменитых в мире династиях, правивших в разные эпохи: от древнейших египетских династий и династий Вавилона, средневековых династий Меровингов, Чингизидов, Сумэраги, Каролингов, Рюриковичей, Плантагенетов до сравнительно молодых — Бонапартов и Бернадотов. Представлены здесь также и ныне правящие династии Великобритании, Испании, Бельгии, Швеции и др.Помимо общей характеристики каждой династии, авторы старались более подробно остановиться на жизни и деятельности наиболее выдающихся ее представителей.

Валентина Марковна Скляренко , Мария Александровна Панкова , Наталья Игоревна Вологжина , Яна Александровна Батий

Биографии и Мемуары / История / Политика / Образование и наука / Документальное