Смех дьявола

В ноль часов сорок пять минут фельдмаршал Кейтель покинул зал. Он только что подписал безоговорочную капитуляцию нацистской Германии. Шесть немецких офицеров с трудом сдерживали слезы.

Ночь закончилась банкетом, данным маршалом Жуковым для союзных делегаций. Участники разъехались под утро. Франсуа так нигде и не встретил молодую женщину, мельком увиденную им на аэродроме.

В девять часов русские проводили своих гостей до аэродрома, украшенного красными полотнищами, где совершился тот же церемониал, что и по прибытии. Там Тавернье узнал, что британская и американская делегации отбыли немедленно после банкета. Он попрощался с французами и вернулся на свой пост.

Возвратившись в Берлин, Франсуа Тавернье организовал похороны Матиаса. Месяцем позже он был отозван в Париж.

Сразу по приезде он бросился на Университетскую улицу, где никто не мог сообщить ему местонахождение Леа. Ее последнее письмо, датированное 30 апреля, пришло из Лондона. В Красном Кресте мадам де Пейеримоф сказала, что Леа находится в Германии и считается невестой английского офицера. Тавернье передал Франсуазе военное удостоверение Отто Крамера, найденное у Матиаса, равно как и письмо, адресованное ей. Франсуаза не плакала. Она поблагодарила Франсуа и ушла в свою комнату.

«Моя любимая,

сегодня вечером мне хочется поговорить с тобой, забыть ужас, окружающий меня — моих мертвых товарищей, мою опустошенную страну, — и думать только о счастливых минутах, проведенных с тобой. Минутах — слишком коротких, вырванных у войны. Ты дала мне все, что мужчина может желать, — свою любовь и сына. Сына, которому я не мог дать своей фамилии, воспитать в понятиях чести и достоинства. Научи его любить мою несчастную страну и помогать возрождению двух наших наций. Мы сражаемся сейчас рядом с ротой иностранцев, вступивших в силы СС. Я не могу понять, что эти бедные парни явились искать в этой чуждой им битве. Я мечтаю снова увидеть тебя, когда все это закончится, в том бордоском краю, который я научился любить. Мне нравится представлять себе нашего ребенка и тебя в старом доме и на террасе. Вернись туда, ты найдешь там покой. В долгие зимние вечера ты сядешь за пианино и сыграешь наши любимые мотивы. Музыка — великий отдых для души.

Моя дорогая жена, пора прощаться. Русские приближаются к дому, где мы находимся. Я пойду к своему танку. Эти несколько минут, проведенных с тобой, принесли мне успокоение и прогнали тоску последних дней. Я иду в бой, сильный нашей любовью. Прощай.

Отто».

37

Леа возвратилась во французский Красный Крест после своего кратковременного пребывания в Берлине. В результате «похищения» Сары, Леа стала настоящей героиней в кругу военных, близких к Монтгомери. Они обратились к маршалу и его первым помощникам, чтобы избежать ее высылки.

Сара, помещенная в карантин из боязни тифа, восстанавливала силы в Англии. Ничего больше не осталось от той молодой красавицы, которая когда-то пленила Леа. Теперь это была разбитая женщина, преждевременно состарившаяся и начинавшая дрожать, когда рядом повышали голос. Она отказалась рассказать, что она испытала. Сара снова и снова переживала момент своей чудесной встречи с Леа и говорила об этом с проникновенной признательностью. После карантина она была оставлена Мак-Клинтоком в его семье. Британский офицер доверил ей свое намерение жениться на Леа. Сара ответила ему мягким слабым голосом:

— Она не создана для вас.

Джордж был уязвлен.

После этого он обращался с Леа особенно осторожно. Она изменилась, стала одновременно и более кокетливой, и более нежной. Она была окружена толпой безгранично преданных почитателей, с которыми обращалась весьма небрежно. Он говорил ей, что с ее стороны такие поступки были не очень приличны. Она целовала его, отвечая, что он старомоден, полагая, будто может быть идеальным мужем.