Смех дьявола

«…но их требования еще обширнее и великодушнее. Потому что в лагерях и в отрядах коммандос они научились понимать друг друга, они желают видеть родину свободной от усталости и одряхления. Потому что они нашли друг друга, они мечтают о родине, где классы, сословия, группировки объединились бы в справедливости, более сильной, чем любое милосердие. Поскольку в изгнании они делили тяготы нищеты с людьми разных рас и наций, они хотят разделить с ними и блага будущей жизни.

Да, мои товарищи, мы сражаемся ради всех. Ради всего этого мы избрали борьбу. Вспомним клятву, данную в момент расставания с нашими близкими. Они нам говорили: «Только не изменяйте нам, обязательно скажите Франции, чтобы она вышла нам навстречу с самым прекрасным лицом».

Беженцы, репатрианты, борцы из центров взаимопомощи, из отдельных подпольных групп, настало время сдержать свое обещание».

— Еще один идеалист! — воскликнула Леа. — Ах! Он прекрасен, лик Франции! Пусть этот Морлан посмотрит, на что похож этот прекрасный лик… опухший от страха, ненависти и зависти, косой взгляд, уста, источающие клевету и доносы…

— Успокойся, ты хорошо знаешь, что Франция не только в этом, есть также мужественные мужчины и женщины, такие, как Лоран, Франсуа, Люсьен, мадам Лафуркад…

— Мне наплевать! — закричала Леа. — Они умрут или уже мертвы, останутся только те, другие.

Камилла побледнела.

— О! Замолчи, не говори этого.

— Тихо! Вот личное послание.

Они тесно придвинулись к приемнику.

«Все поднимается против меня, все меня осаждает, меня испытывает… Я повторяю: все поднимается против меня, все меня осаждает, испытывает… Утки Жанетты прибыли благополучно… Повторяю: утки Жанетты прибыли благополучно… У Варвариной суки трое щенков… Повторяю: у Варвариной суки трое щенков… Лоран выпил свой стакан молока… Повторяю…»

— Ты слышала? «Лоран выпил свой стакан молока…»

— Он жив! Он жив!

Смеясь и плача, они бросились друг другу в объятия. У Лорана д'Аржила все в порядке, это было условное сообщение, извещающее их, что нет причин для беспокойства.

В эту ночь Леа и Камилла спали спокойно.

Через неделю после Пасхи их друг, мясник из Сен-Макера, помогавший при побеге отца Адриана Дельмаса, приехал к ним в гости на своем газогенераторном грузовичке. Он производил такой шум, что о его прибытии узнали за несколько минут до появления. Когда машина въехала в поместье, Леа и Камилла уже были на пороге кухонной двери.

Альбер подошел к ним, сияя широкой улыбкой, в руках он нес пакет, завернутый в белоснежную тряпку.

— Здравствуйте, мадам Камилла, здравствуйте, Леа.

— Здравствуйте, Альбер, как приятно видеть вас! Вас не было почти целый месяц.

— Э, мадам Камилла, в наше время делаешь не то, что хочешь. Я могу войти? Я принес вам отличное жаркое и телячью печень для малыша. Мирей добавила кроличьего мяса. А вы расскажите мне новости.

— Спасибо, Альбер. Без вас здесь нечасто ели бы мясо. Как чувствует себя ваш сын?

— Хорошо, мадам Камилла, хорошо. Он говорит, что ему нелегко и что он очень страдал от обморожения, но теперь он чувствует себя лучше.

— Здравствуйте, Альбер. Надеюсь, выпьете чашку кофе?

— Здравствуйте, мадемуазель Руфь. С удовольствием, это настоящий?

— Почти, — отвечала гувернантка, беря кофейник, стоящий на углу плиты.

Мясник отставил чашку и обтер губы рукавом.

— Вы правы, почти настоящий. Подойдите поближе, я хочу сказать вам важные вещи. Вот… вчера я получил письмо от отца Адриана. Возможно, он скоро появится в округе…

— Когда?

— Не знаю точно. Удалось организовать побег братьев Лефевров из госпиталя.

— Как они?

— Ими занимается врач. Как только они будут здоровы, они присоединятся к маки [1]Деде ле Баска. Помните Станислава?

— Станислава? — спросила Леа.

— Аристида, если хотите.

— Да, конечно.

— Он вернулся сюда, чтобы создать сеть и покарать предателей, выдававших наших парней.

— Вы работаете с ним?