Смех дьявола

«Мадемуазель, никто не любит быть вестником несчастья. Однако из дружбы и уважения к данному слову я сообщаю вам печальную новость: капитан Лоран д'Аржила погиб 28 января. Вместе с ним мы потеряли шестнадцать офицеров Лотарингской тактической группировки. Они пали при взятии Грюссенхайма, стоившем 2-й бронетанковой дивизии больше потерь, чем прорыв Вогезов и их предгорий, чем взятие Салерна и Страсбурга.

Был получен приказ форсировать Иль, достичь Рейна и рассечь надвое немецкую группировку, двигаясь от Селеста. Выпало пятьдесят сантиметров снега, была гололедица. Обширная белая равнина, прерываемая лесочками, изрезанная каналами и реками, представляла великолепную возможность для стрельбы «тигров», «пантер» и 88-миллиметровых орудий. 3-я рота первой вступила в бой и овладела знаменитым перекрестком 177. 2-я продвинулась еще дальше и получила приказ любой ценой овладеть Грюссенхаймом. Позади остальные машины полка с ожесточением продолжали вести бой, опасаясь за товарищей и завидуя им. Соединения, не вступившие в бой, сами переправляли свои припасы головным, чтобы те скорее могли возместить их нехватку. Во время этого наступления и был убит ваш друг. Его танк взорвался в нескольких метрах от моего. Его тело было выброшено взрывом.

Позже мы вернулись, чтобы найти его. Он казался спящим, лицо его было спокойно, тело не имело видимых повреждений. Он похоронен на деревенском кладбище в ожидании позднейшей перевозки в фамильный склеп. Все его товарищи скорбят о нем. Он шел навстречу смерти. Может быть, он искал ее? Если бы я рассказал вам, что он проделал в Гербшейме, вы мне поверили бы и вы были бы удивлены. Смерть притягательна. Это тайна. Незаурядные люди, совершая самоубийство и прикасаясь таким образом к таинству, обычно оставляют записку, где пишут только: «Не старайтесь понять, я сам не знаю… «Я не думаю, чтобы на самом деле можно было объяснить, почему рискуют своей жизнью на войне. Так делают, потому что «так делается». Лоран не оставил записки, и это хорошо. «Прекрасный офицер», — сказал мне полковник. В устах этого скептика такие слова звучали как особый комплимент. Но для меня он значил больше, он был человеком настолько доблестным, что можно было принимать его слабости.

Мадемуазель, я разделяю ваше горе и искренне соболезную вам. Прошу вас верить в мои искренние чувства, как и в мою печаль.

Жорж Бюи».

Итак, он присоединился к Камилле. Несмотря на свое горе, Леа находила, что для него это хорошо. Да, конечно, был Шарль и — было, как бы трусостью оставить его только на попечении семьи Дельмасов, но Лоран больше не хотел жить.