Смех единорога

– О да-а-а… – зевнула Лия. – Я уже на съёмках. Оскару нужен особый свет, lumi`ere sp'ecial, понимаешь?

– Bien s^ur! Конечно! Вижу, у тебя всё в порядке?

– Tout va bien! – подтвердила сестра, продолжая упражняться во французском. – А ты как, справляешься одна?

– Профессор опекает – я тебе о нём рассказывала.

– Только профессор? – с невинной интонацией поинтересовалась Лия.

– Больше ни с кем не успела познакомиться! – Эмме не хотелось рассказывать о Витасе, Лия сразу начала бы её дразнить. – Кроме библиотеки, никуда и не хожу.

– Ты хоть по городу прошвырнись, а то зачахнешь от архивной пыли!

– Да там ни пылинки! Но так и быть – прогуляюсь… Кстати, я только что говорила с родителями.

– Папа всё ещё дуется?

– Есть немного.

– Ладно, – вздохнула Лия, – после съёмок позвоню и покаюсь – может, простит.

– Как всегда.

– Всё, меня зовут! Целую, au revoir! – и Лия отключилась.

Эмма была совсем не прочь прошвырнуться по приятному на вид городу. Просто одной бродить по улицам как-то некомфортно… Однако сестра права: пора вылезать из кокона грёз и начать жить реальной жизнью.

Она снова отворила шкаф в прихожей. Придётся надевать белый плащ. Идти недалеко, авось не промокнет…

***

Ветер то и дело налегал на лобовое стекло, а не преуспев, вымещал досаду на деревьях вдоль тротуаров: беспощадно обрывал только-только начавшие желтеть листья и охапками швырял их в образовавшиеся за ночь лужи. Ирвин внимательно вёл тяжёлый кроссовер по узким улицам, стараясь не забрызгать прохожих. На подъезде к Республиканской библиотеке людей было немного: пока лишь служащие спешили на работу, читателей начнут впускать через полчаса.

Вот и хорошо, подкараулит девушку у входа: в архив ведь запросто не попадёшь, придётся потом ждать до вечера.

Сворачивая на парковку, Ирвин заметил тонкую женскую фигурку в длинном белом плаще с капюшоном. Напротив служебного входа растеклась широкая лужа, и женщина осторожно пробиралась по узкой полоске тротуара, одной рукой придерживая полы плаща, в другой сжимая маленький дамский портфель. Ирвин сбавил ход, пересекая лужу, дабы не забрызгать даму в столь неподходящем для осени одеянии, как вдруг из-за живой изгороди у дороги выскочила собака и метнулась ему наперерез.

Ирвин резко вывернул руль, глупая дворняга с перепугу завертелась на месте, а сноп грязных брызг из-под колёс «форда» обдал женщину в белом – она успела лишь прикрыть портфелем лицо. Остановившись и выскочив из машины, Ирвин бросил быстрый взгляд на пса, – тот улепётывал обратно в кусты, целый и невредимый! – и повернулся к единственной пострадавшей. Женщина растерянно оглядела безнадёжно испачканный плащ, затем достала из кармана кружевной платочек и стала вытирать обрызганный портфель. Капюшон сполз, открывая её лицо, но уже за секунду до этого Ирвин понял: она! В трёх шагах от него стояла та, что он искал двадцать лет.

Эмма подняла на него испуганный взгляд. Казалось, она сейчас заплачет и убежит. Ирвин мгновенно выбрал наиболее подходящий вариант поведения.

– Ради бога, простите! – быстро сказал он по-русски, но расстроенная девушка не уловила в этом ничего странного. – Я так виноват!

– Вы не виноваты, – неожиданно возразила Эмма мягким, чуть охрипшим голосом. – Я видела, это всё из-за собаки. Вы… вы спасли ей жизнь!

«Поразительно! – отметил про себя Ирвин. – Я облил её грязной водой с головы до ног, а она выставляет меня чуть ли не героем!»

– Но ваш плащ…

– Может, удастся отмыть. Попрошу в библиотеке мыло и губку…

– Позвольте, я отвезу ваш плащ в химчистку, – вызвался Ирвин.

– Что вы, не стоит беспокоиться!

– Но это самое разумное решение.

От такого аргумента Эмма окончательно растерялась и совсем уж беспомощно призналась:

– Мне неловко вас затруднять…

– Я настаиваю, – очень вежливо сказал Ирвин.

И она сдалась.

– Ну, хорошо… А там быстро почистят?

– Как долго вы пробудете в библиотеке?

– До пяти…

– В 17.00 буду ждать вас в фойе, – пообещал Ирвин. – С плащом или на плаще.

Эмма улыбнулась, оценив каламбур, и уже повернулась к двери, но опомнилась, стала расстёгивать пуговицы одной рукой, так как в другой держала портфель. Ирвин помог девушке снять мокрый плащ и, проводив до служебного входа, открыл перед ней дверь.

– Au revoir, mademoiselle! – он учтиво наклонил голову.

– Au revoir, monsieur, – улыбнувшись, она скрылась за дверью.

«Милое, доверчивое, беззащитное создание!» – подытожил результаты разведки Ирвин, шагая обратно к машине.

Интермедия 1. Джейн

(фрагмент из романа «В поисках Прекрасной Дамы»)

… Она уходила.

… И не уходила.

Она парила между небом и землёй.

Медсёстры, уверенные, что умирающая не может их слышать, жалостливо переговаривались.

– Бедняжка – ни туда, ни сюда! Кому захочется умирать в такие годы – ведь ей ещё и тридцати нет… Ни одного целого органа, считай, не осталось, а всё за жизнь цепляется, – удивлялся молодой, высокий и бодрый голос.

– Это потому, что дети у неё маленькие – никак не может оставить! – вздыхая, пояснял второй женский голос, низкий, сочувственный.