Смех и грех Ивана-царевича

А Ксюша тараторила как пулемет, обожала шопинг, лихо управляла малолитражкой, любила вкусно поесть, не отказалась бы от шубы из натурального меха и могла весьма резко поговорить с дедом и бабкой.

Последние годы она жила в Канаде, и там у нее было много приятелей. На вопрос же Людмилы, нет ли у нее желания встретиться с теми, с кем она училась в России в школе, Ксения решительно отрубила:

— Они меня терпеть не могли, поэтому сейчас радости при виде этих идиотов я не испытаю.

— А за что тебя не любили? — проявила излишнее любопытство Мила.

Младшая сестренка рассмеялась:

— Хороший вопрос я слышу от женщины, которая сколотила богатство собственными руками… За все! За отличную учебу. За жизнь в усадьбе. За фамилию Винивитинова-Бельская. За красоту. За отъезд в Канаду. За учебу в иностранном колледже. Продолжить?

— Не стоит, — мягко сказала Людмила, великолепно знавшая, как черна человеческая зависть.

Глава 5

После похорон отца Мила официально отказалась от причитающейся ей доли наследства в пользу Елизаветы Матвеевны. Будучи успешной бизнесвумен на рынке недвижимости, Оконцева прекрасно понимала, какую сумму можно получить, продав часть положенного ей земельного надела, но она не собиралась ничего отнимать у второй семьи отца. Еще Мила надеялась подружиться с Ксюшей, испытывая тоску и одиночество после ухода папы. Ей, не имевшей семьи и считавшей, что все мужчины, делающие комплименты, просто желают подобраться к ее капиталу, хотелось иметь близкого человека. Елизавета Матвеевна и Родион не вызывали у Людмилы добрых чувств, а вот прилетевшая из Канады Ксения показалась родной.

Мила стала постоянно наезжать в усадьбу, оставалась там на ночь и постепенно поняла: никто в доме не скорбит о Семене. Более того — вдова, ее родители, Эмма Геннадиевна, Матвей Ильич и сестра Анфиса неумело пытаются скрыть радость.

А потом разразился скандал. Из Питера прикатил в гости бывший муж Фисы, художник-авангардист Марк Гольянов. Несмотря на развод, случившийся из-за страстной любви живописца к горячительным напиткам, он сохранил хорошие отношения с первой женой и, что особенно удивительно, с экс-тещей. Приезжая в столицу, Марк всегда останавливается в усадьбе.

На сей раз Гольянов выпил за ужином пару лишних рюмашек, и его понесло.

— Чего сидите такие тихие? — обратился он к присутствующим. — Передо мной комедию ломаете? Ой, умоляю! Не старайтесь, знаю вас голенькими. Мечтали о богатстве? Так вы его получили. Породниться с Пятаковым — это круто. Теперь ваще никаких проблем. Верно, тещенька? Рич будет получать каждый день фуа-гра, ее вашему обожаемому мальчику из Парижа самолетом доставят.

Эмма Геннадиевна лишь поджала губы.

— Замолчи, — сквозь зубы процедила Анфиса.

Но Марк не остановился, повернулся к Елизавете:

— А ты, безутешная вдовушка, починишь наконец-то крышу. Сколько раз я слышал от тебя стоны: «Опять у нас протечка!» У меня создалось впечатление, что единственное твое сексуальное переживание — это шпили-вили с черепицей. Сеня был не мастак в койке, да?

— Заткнись! — велела бывшая жена.

— А наши милые детки… — пропел Гольянов, глядя на близнецов. — Роде не придется горбатиться на чужого дядю за гроши. Конечно, денежки Пятакова вас прокормят. И уж лучше всех устроится Ксюша. Не отворачивайся, зайка, вижу, вижу в твоих алчных глазках азартный блеск. Получаешь специальность управляющей отелем? Ништяк! Муж тебе построит семизвездочную гостиницу. Да, все ваши мечты исполнятся. Хорошо, что Сеня на кладбище (вовремя отправился), а то ведь он вам дорогу к исполнению желаний перекрывал. Уперся, козел, не хотел усадьбу Пятакову на переделку отдавать, вот и помер. Че вы ему в чай подсыпали, а? Эмма Геннадиевна, вы же у нас поборница здорового питания. Небось приобрели для зятька яд с витаминами?

Анфиса вскочила. Одновременно с ней поднялась Елизавета. Сестры схватили алкоголика под руки и потащили его к двери. Щуплый, весивший чуть больше пуделя Рича, Гольянов не сопротивлялся, но продолжал орать, обращаясь уже к вдове:

— Чегой-то ты муженька любимого в печке сожгла, а пепел расшвырять велела? Почему не делали вскрытие? Кто Семену отраву в кефир подлил?

На следующий день красный от смущения Марк уехал не попрощавшись. У Людмилы же неожиданно появились странные мысли, она начала аккуратно разведывать обстановку. И чем больше подробностей узнавала, тем тревожнее ей становилось. Например, Оконцева выяснила, что патологоанатомическое исследование тела Семена Кирилловича действительно не производилось по просьбе Лизы, которая сказала представителю полиции:

— Умоляю вас, позвольте не кромсать моего любимого мужа! Всем же понятно, у него инфаркт.

И о том, что покойного нужно кремировать, а содержимое урны развеять над рекой, протекавшей по усадьбе, тоже сказала Елизавета Матвеевна. Она объяснила это Людмиле так: