Смех и грех Ивана-царевича

Я опешила. Ведь Катя, внучка, когда мы оставались вдвоем, никогда мне не хамила. При посторонних — да, она же играла роль Ксении, но если мы оказывались с глазу на глаз, то нет. Тайком обнимет меня, шепнет:

— Держись! Еще чуть-чуть, и мы богаты.

А тут… Мне стало так обидно! Я вошла в комнату, захлопнула дверь и тихо ей сказала:

— Заигралась, да? Смотри, прирастет маска к лицу.

Чтобы посторонние, не дай бог, моих слов не услышали… хотя, кто их услышать-то в закрытой спальне мог… я подошла к девочке вплотную и погладила ее по плечу. Она дернулась, повернулась спиной, наклонилась, чтобы поднять валявшуюся на ковре майку, и ее поясница оказалась прямо перед моим носом. Глаза у меня ослабели, но я увидела: шрама нет. И так поразилась, что провела ладонью по ее коже. Она взвизгнула, словно ее крапивой обожгло, прошипела:

— Отвали, дай одеться, потом тут уберешь. Нечего со мной нежничать. Опасно это. Еще увидит кто и поймет, что я Катька.

Слово «Катька» хлестнуло меня плеткой. Внученька никогда так не говорила, всегда называла себя «Кэтти». Как я ушла из спальни, не упав в обморок, не знаю.

Маша, что делать? У меня галлюцинации? Я брежу? В доме Ксения? А где Катя? Наверное, надо поговорить с Йосей. Хотя он в последний год так изменился, общается со мной как с посторонней. Машенька, ну почему тебя нет в Москве?»

Я спрятал листок в конверт и убрал его в карман пиджака.

— Надежда Васильевна побеседовала с Иосифом-Родионом, тот понял, что она узнала Ксению и может испортить весь их хитроумный план, а значит, от нее надо избавиться как можно скорей.

— Убить собственную бабушку! — ужаснулась Людмила. — И родную сестру!

Иосиф-Родион продолжал сидеть молча, словно изваяние. Я навесил на лицо подобие вежливой улыбки:

— Парень давно влюблен в Ксению, та отвечает ему взаимностью, они хотят счастливо жить на деньги Пятакова. А после того, как он сообразил: бабушка в курсе и одобряет план, по которому его родная сестра Катя под видом Ксюши пойдет под венец с Пятаковым, получит кучу денег, а его любимая — настоящая Ксюша — обречена мучиться в тайге, он возненавидел Надежду Васильевну и Екатерину. Так?

Иосиф даже не пошевелился.

— Молчание знак согласия, — кивнул я. — Ну и как избавиться от старушки? Подсыпать ей яду в стакан? Отраву может найти патологоанатом. И тут кому-то из парочки приходит в голову мысль — старуху надо напугать. У пожилых людей слабое сердце, проблемы с давлением, сильный стресс может спровоцировать у них инфаркт или инсульт. Иосиф решает использовать шкуру Корнелия. Парень прекрасно знает о привычке Надежды Васильевны никогда не запирать дверь своей спальни. Внук планирует подойти к кровати спящей бабушки и разбудить ее. Поставьте себя на место домработницы: она мирно похрапывает в своей постельке, совершенно уверенная в собственной безопасности, но вдруг ощущает толчки, открывает глаза и видит… огромную собачью морду. Лично я мог бы от неожиданности и испуга заработать гипертонический криз, чего уж тут говорить о даме отнюдь не юного возраста… Иосиф рано утром заходит в охотничью гостиную, где хранится шкура пса-убийцы, переодевается в костюм Корнелия и выходит в коридор. Зачем он так поступает? Юноша хочет попасться на глаза кому-нибудь из членов семьи, допустим Анфисе, та потом за завтраком непременно скажет: «Папа, ты меня напугал. Зачем в образе собаки по дому перед завтраком бродил?» Матвей Ильич, естественно, ответит: «Я этого не делал». Возникнет небольшая перепалка, и тут Ксения скажет: «И я видела Корнелия». Эту же фразу повторит сам Родион. Присутствующие станут недоумевать, обсуждать событие, пугаться. Домработница узнает о том, что по усадьбе ходит собака, которую видели почти все члены семьи, причем она лаяла, предвещая чью-то скорую кончину, поэтому ночью, когда «Корнелий» к ней заглянет, перепугается до смерти.

— Да уж, милые дети решили обстоятельно к богатой жизни подготовиться, — процедила Нора.

— Иосиф вышел из холла, — продолжал я, — услышал шаги, обернулся и увидел, как в охотничью комнату входит дворецкий. Я не заметил «пса», потому что он стоял в плохо освещенной части коридора. Парень живо вернулся назад, думаю, решив, что рассказ рассудительного, не истеричного Ивана о встрече с Корнелием лучше, чем сообщение Анфисы, ведь слова последней окружающие могут посчитать розыгрышем. Фиса обожает подтрунивать над членами семьи и прислугой, вспомним, например, как она отправила меня покупать галстук-бабочку. А вот дворецкий человек серьезный, даже нудный, чувство юмора у него начисто отсутствует. Услышав от него: «Я видел в коридоре огромного пса», все придут в удивление, но поверят ему. И действительно во время завтрака заходит разговор о Корнелии, и я веду себя, как ожидалось, сообщаю о собаке. Юноша с девушкой самозабвенно врут о своих встречах с привидением, чем доводят бедного Матвея Ильича до исступления. Старик впадает в ярость, говорит Ксении много «добрых» слов…

Я на секунду притих. Что-то не так… Но что?

— Продолжай, Иван, — попросил Максим.

Я прогнал ощущение дискомфорта.